Когда еще звери говорили (сборник) Страница 9

Кого убили охотники — тот погиб, а кто сбежал — тот радовался, что жив. Однако все были очень довольны, что у них такой мудрый, могущественный и добрый царь, особенно такой непохожий на всех других зверей.

И Лис Микита, став царём, жил себе, не тужил. Только одного боялся — чтобы краска не сошла с его шерсти, чтобы звери не узнали, кто он на самом деле. Поэтому он никогда не выходил под дождь, не ходил в чащу, не чесался и спал только на мягкой перине. Вообще он старался ничем не выдать перед своими министрами, что он Лис, а не зверь Гостромысл.

Так прошёл год. Наступала годовщина того дня, когда он начал царствовать. Звери решили торжественно отметить этот день и устроить большой концерт. Собрался хор из Лис, Волков, Медведей, написали чудную кантату, и вечером, после больших процессий, обедов и речей в честь царя, хор выступил и начал петь. Чудо! Медведи ревели басом так, что дубы тряслись. Волки тянули соло, аж уши вяли. Но когда молоденькие Лисички в народных нарядах защебетали тоненькими тенорами, царь не смог сдержаться. Его сердце переполнилось, осторожность усыпилась, и он, подняв морду, защебетал и сам по-лисьи. Господи! Что случилось! Все певцы тут же замолкли. Всем министрам и царским слугам будто пелена с глаз спала. Да это же Лис! Обычный, крашеный Лис! Да ещё и дешёвой масляной краской покрашенный! Тьфу! А мы думали, он кто-то особенный! Ах ты, лгун! Ах ты, обманщик!

И, не вспоминая больше ни о его добродетелях, ни о его хвалёной мудрости, в ярости за то, что так долго давали себя дурачить, все набросились на бедного Микиту и разорвали его в клочья.

КАК СИНИЦА ХОТЕЛА МОРЕ СПАЛИТЬ

Жила-была Синица. Никто не знает, что ей взбрело в голову, но она свила себе гнездо прямо на берегу моря, на маленьком кустике. Пока море было спокойно, всё шло хорошо. Синица нанесла яиц и села их высиживать. Но тут подул ветер, разыгралось море, затопило кустик и вместе с ним Синичкино гнездо. Сама Синица еле живая спаслась, а её яйца уплыли с водой.

Ой-ой-ой, как разозлилась Синица! Села она на скале над морем и как начала ругать и бранить море:

— Ты, подлое и никчемное море! Ты, безмозглая тёмная сила! Ты, ненасытная бездна! Ты, никудышное, ненужное, неказистое море! Как ты посмело разрушить мой дом, забрать мои яйца! Я тебя в суд подам, я тебе на весь свет позора наделаю, я тебе не дам покоя ни днём, ни ночью, пока ты мне всё не вернёшь, что забрало!

А море всё хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, хлюп-хлюп.

— Ты смеёшься надо мной, ты, бесчестное, бессовестное, неблагородное море! — пищала Синица. — Отдай мне мои яйца, иначе, честное слово, я тебе отомщу!

А море всё хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, хлюп-хлюп.

— Думаешь, я не смогу отомстить? Думаешь, что я такая маленькая, а ты такое большое, и я перед тобой бессильна? А видел ты, глупое море, как маленькая искра может сжечь огромный лес? Не отдашь мне мои яйца — клянусь честью — я тебя сожгу!

А море всё хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, хлюп-хлюп.

Страшно разозлилась Синица и поклялась не успокаиваться, пока не сожжёт море.

Полетела она к светлячку и говорит ему:

— Послушай, Светлячок, у тебя на животе огонь. Пойдём со мной, помоги мне поджечь море.

— Не могу, Синичка, — ответил Светлячок. — Мой огонь светит ночью, но не греет и не жжёт. Иди к Блуждающему Огню, может, он тебе поможет.

Полетела Синица на болото, села на ольховый куст и ждёт, когда к ней приблизится Блуждающий Огонёк. А там их с десяток по болоту ходило, да всё, как пьяные, качались. Наконец, один подлетел ближе к Синице.

— Эй, Огонёк-братишка, — кричит Синица. — Задержись на минутку, хочу тебе кое-что сказать.

— Не могу задержаться, у меня нет времени, — ответил Огонёк. — Но говори, что хочешь, я тут возле куста буду летать, всё услышу.

Рассказала ему Синица своё горе и просит:

— Пойдём, помоги мне сжечь это мерзкое море!

— Не могу, Синичка, — ответил Огонёк. — Я тут на болоте родился и тут должен погибнуть, и ещё к тому же не могу ни минуты отдохнуть, даже свечку от меня не зажечь. Но почему бы тебе не обратиться к Ворону? Он мастер на такие дела. Я слышал, он целый совиный род в пещере сжёг. Иди к нему.

Полетела Синица к Ворону, рассказала ему свою историю и просит помочь в беде и сжечь море.

— Не могу, Синичка, — ответил Ворон, серьёзно покачав головой. — Тот огонь, от которого сгорели Совы, был обычный человеческий огонь, который я украл вот там, на пастбище. Но такой огонь море не сожжёт — он сам в воде гаснет. Чтобы сжечь море, нужен другой огонь, а где его достать — я не знаю. Знаешь что — иди к Аисту. Говорят, он может своим клювом высекать волшебный огонь. Может, он тебе подойдёт.

Поблагодарила Синица Ворона за добрый совет и полетела искать Аиста. Рассказала ему всё, как было, и просила потрудиться и высечь для неё клювом огонь, который мог бы зажечь море.

— Не могу, Синичка, этого сделать, — ответил Аист, задумавшись и встав на одну ногу. — Раньше наши деды и прадеды, говорят, умели клювами огонь высекать, а мы уже не умеем этой премудрости. Да и вряд ли этот огонь тебе бы помог. Мне кажется, чтобы зажечь море, нужен огонь прямо с неба. Полети-ка ты к Орлу. Он каждый день летает под самое солнце и знает небесные стороны, может, он тебе что-то подскажет.

Поклонилась Синица Аисту и полетела к Орлу. Летит и всё себе думает: "Погоди же, мерзкое, злое море! Я тебе покажу, что может сделать простая, обиженная Синица! Я не я буду, если ты не ответишь за своё злодейство!"

Прилетела к Орлу, рассказала ему свою беду и просит, кланяясь ему в ноги:

— Да уж вы, не в обиду вам, уважаемый, не погордитесь бедной, обиженной Синицей, добудьте мне небесный огонь, чтобы я сожгла это никчёмное море и отомстила за свою тяжёлую обиду.

Но Орёл, выслушав её, как захлопал крыльями, как закричит — аж Синица забыла, жива она или нет.

— Ах ты, подлая Синица! А кто же тебе сказал вить гнездо на морском берегу? Кто тебе позволил связываться с морем? Это из-за твоей глупости я должен для тебя воровать огонь с неба? Немедленно убирайся! Свей себе гнездо вон там, в терновом кусте на холме, нанеси яиц и высиживай их там, поняла? Вот твоё птичье право, а к морю тебе нельзя!

Получив такой ответ, Синица успокоилась, и через несколько недель у неё уже было новое гнездо и новые яйца — на этот раз не на морском берегу, а в терновом кусте на высоком холме.