Когда еще звери говорили (сборник) Страница 8

А уж как выберется на добычу — хоть в курятник, хоть в кладовую — не было вора смелее, изобретательнее и проворнее. Дошло до того, что он и при свете дня ходил на охоту и никогда не возвращался с пустыми лапами. Необычайное везение и хитрость сделали его до ужаса гордым. Ему казалось, что для него нет ничего невозможного.

— Что вы себе думаете! — хвастался он перед своими товарищами. — До сих пор я ходил по деревням, а завтра, среди бела дня, пойду в город и прямо с базара курицу украду.

— Эх, не говори глупостей, — уговаривали его товарищи.

— Какие глупости! Вот увидите! — горячился Лис.

— Увидим, или и не увидим. Там собаки стаями по улицам бегают. Разве что ты в блоху обернёшься, чтобы тебя не заметили и не растерзали.

— Вот увидите: ни в блоху не обернусь, ни не растерзают меня, — настаивал Лис и надумал наутро побежать в город и стащить курицу с базара.

Но в этот раз бедный Никита ошибся.

Через коноплю и кукурузу он беспрепятственно пробрался до предместья; садами, перескакивая через заборы и прячась между грядками, добрался аж до центра города. Но вот беда — надо было хоть на миг выскочить на улицу, добежать до базара и вернуться назад. А на улице и на базаре — крики, шум, гам, телеги скрипят, колёса гремят, кони стучат копытами, свиньи визжат — словом, гвалт такой, какого наш Никита ни во сне не видел, ни в горячке не слышал.

Но что поделаешь? Раз решился — доводи до конца. Посидев с два часа в бурьяне под забором, он немного привык к гулу. Избавившись от первого страха и присмотревшись, куда и как лучше бежать, Лис Никита набрался смелости, разбежался и одним духом перемахнул через забор на улицу. Людей на улице шло и ехало много. Стояла пыль. Лиса мало кто заметил, и никому до него не было дела. А Никита этому только рад. Сжался, прижался к земле и ровом проскочил прямо на базар, где длинным рядом сидели женщины, держа в решетах и корзинах на продажу яйца, масло, свежие грибы, полотно, кур, уток и прочие вкусности.

Но не успел он добежать до базара, как навстречу ему несётся Пёс, с другой стороны подбегает второй, а там — и третий. Псов наш Никита уже не обманет. Тут же почуяли, кто он, зарычали и как кинулись. Никита закрутился, как муха в кипятке: что делать? Куда деться? Недолго думая, юркнул в ближайшие открытые ворота, а оттуда — во двор. Притаился и осматривается, куда бы спрятаться. А сам прислушивается — не бегут ли псы? Ого! Слышны! Уже близко! Видит Лис: во дворе в углу стоит какая-то кадка. Он, не раздумывая, — прыг в кадку и спрятался. Повезло ему: едва он исчез в бочке, как прибежали всей сворой Псы — лаяли, рычали, обнюхивали.

— Тут он был! Тут он был! Ищите его! — кричали передние.

Целая толпа кинулась по небольшому двору — роются, нюхают, скребут по всем углам — а Лиса и след простыл. Несколько раз подходили и к кадке. Но неприятный запах, исходивший от неё, отгонял их. В конце концов, ничего не найдя, они убежали. Лис Никита был спасён.

Спасён, но как!

В бочке, что так неожиданно ему пригодилась, было больше чем наполовину синей, густой, на масле разведённой краски. Видите ли, в этом доме жил маляр, который красил дома, заборы и садовые скамейки.

Завтра он должен был красить большой забор и заранее развёл целую кадку краски, поставив её в углу двора, чтобы была готова. Прыгнув в этот раствор, Лис Никита с ходу окунулся с головой и чуть не задохнулся, но потом, нащупав дно задними лапами, стал так, что всё его тело было погружено в краску, а только морда — такая же синяя — немного торчала наружу. Так он выжидал, пока минет страшная опасность. Сердце бедняги колотилось, голод скручивал желудок, запах масла душил, но что поделаешь! Главное, что остался жив. Хотя кто знает, что будет? А вдруг придёт хозяин бочки и застанет его?

Почти умирая от страха, бедный Лис Никита сидел в краске тихо до самого вечера, прекрасно понимая, что если сейчас, в таком виде, появиться на улице, то уж не только Псы, а и люди бросятся за ним и живым не отпустят. Лишь когда стемнело, Лис Никита стремглав выскочил из своего странного купания, перебежал улицу и, не замеченный никем, вскочил в сад. А оттуда — по бурьяну, через изгороди, капусту и кукурузу — рванул в лес. Долго ещё за ним тянулись синие следы, пока краска немного не стекла и не подсохла. Уже хорошо стемнело, когда Никита добежал до леса — и не с той стороны, где был его дом, а с противоположной. Он был голодный, измождённый, едва живой. Домой надо было бежать ещё две мили, но на это сил не осталось. Поэтому, подкрепившись несколькими яйцами, найденными в гнезде Перепелки, он юркнул в первую попавшуюся пустую нору, разгрёб листву, зарывался в неё с головой и уснул — как после настоящей бани.

Проснулся он рано или поздно — в книгах не записано. Встав, сладко зевнул, трижды сплюнул в ту сторону, где вчера приключилась беда, и осторожно, по-лисьему, выбрался из норы. Глянул — нюх-нюх! Везде тихо, спокойно, чисто. Лисье сердце заиграло.

«Самое время на охоту», — подумал.

Но в этот миг взглянул на себя — о, ужас! — аж вскрикнул бедняга. Это что ещё такое? От испуга он бросился бежать, но от себя самого не убежишь. Остановился, снова всматривается: неужели это я? Неужели это моя шерсть, мой хвост, мои лапы? Нет, не узнаёт. Какой-то странный и страшный зверь — синий-синий, с отвратительным запахом, покрыт чем-то вроде чешуи или ежиных иголок, а хвост у него — не хвост, а нечто огромное и тяжёлое, как дубина, да ещё колючее. Стоит Лис, разглядывает чудовище, в которое превратился, обнюхивает себя, пробует отряхнуться — не получается. Пробует поваляться в траве — не помогает. Пробует когтями содрать «чешую» — больно, но не слазит. Пробует вылизать — бесполезно. Побежал к луже, прыгнул в воду, чтобы смыть краску — не тут-то было! Краска масляная, за ночь в тепле хорошо высохла, не отходит. Делай что хочешь, брат Никита!

Откуда ни возьмись — Волчонок. Ещё вчера он был хорошим знакомым Никиты, но теперь, увидев неслыханного синего зверя, всего в колючках и с таким громадным, будто медным, хвостом, — он аж завыл от страха, а очухавшись, начал удирать — едва дышит. Наткнулся в лесу на Волчицу, потом — на Медведя, Кабана, Оленя — все спрашивают, что с ним, почему так бежит, а он только хлюпает носом, глаза округлил и лепечет:

— Там... там... там... Ой, и страшное же! Ой, и злое же!

— Да что? Что такое? — допытываются знакомые.

— Не знаю... не знаю... Ой, да и страшшшное! Что за диво! Собралось вокруг немало зверья, успокаивают его, дали воды попить. Обезьяна Фрузя выстригла у него три пучка шерсти между глазами и пустила по ветру, чтобы и испуг так же развеялся. Но всё напрасно! Видя, что с Волком беда, звери решили идти всем вместе в ту сторону, которую он показывал, и посмотреть, что же там такое. Подошли к месту, где всё ещё вертелся Лис Никита, глянули — и врассыпную! Да ещё бы! Такого зверя ни видано, ни слыхано, сколько стоит мир да существует лес. А кто его знает, какая у него сила, какие зубы, какие когти и какая воля?

Как бы тяжело Лису Никите ни было от своего нового вида, он всё-таки хорошо видел, какое впечатление произвёл на Волка и других зверей.

«Хм, — подумал хитрый Лис. — Да это же неплохо, что они меня так боятся. На этом можно хорошо сыграть. Подождите, я вам покажу!»

И, подняв хвост, надулся гордо и пошёл вглубь леса, к месту, где обычно собирались все лесные звери. Тем временем слух о новом страшном звере разлетелся по всему лесу. Все звери, жившие в этом лесу, хотели хоть издалека взглянуть на нового гостя, но никто не смел подойти ближе. А Лис Никита будто и не замечал — шёл себе чинно, словно в глубокой задумчивости, а придя на середину звериной поляны, сел на том пне, где обычно любил сидеть Медведь. Сел и ждёт. Не прошло и получаса, как вокруг поляны собралось зверья и птиц — видимо-невидимо. Всем любопытно, что за явление, и всем страшно — никто не смел приблизиться. Стоят поодаль, дрожат и только ждут момента, чтобы унести ноги. Тогда Лис заговорил первым, ласково:

— Друзья мои, не бойтесь меня. Подойдите ближе — я хочу сказать вам нечто очень важное.

Но звери не приближались, и только Медведь, едва переводя дух, спросил:

— А ты кто такой?

— Подойдите ближе — я вам всё расскажу, — мягко и сладко говорил Лис. Звери немного приблизились, но совсем рядом подойти не решились.

— Слушайте, друзья мои, — говорил Лис Никита, — и радуйтесь! Сегодня рано утром святой Николай вылепил меня из небесной глины — посмотрите, какая она голубая. И, вдохнув в меня жизнь, сказал: «Зверь Остромыслящий! В зверином царстве воцарился беспорядок, несправедливость и тревога. Никто не уверен в своей жизни и имуществе. Ступай на землю и будь царём зверей — наведи порядок, суди по правде и не давай в обиду моих созданий».

Услышав это, звери аж всплеснули в ладоши.

— О Господи! Так это ты будешь нашим царём?

— Да, деточки, — важно произнёс Лис Никита.

Невиданная радость охватила звериное царство. Тут же принялись наводить порядок. Орлы и Ястребы наловили Кур, Волки и Медведи нарезали Овец, Теля и натаскали целую кучу перед нового царя. Он взял себе кусочек, а остальное — справедливо разделил между всеми голодными. Снова радость, снова благодарности. Вот царь! Вот добрый! Вот премудрый! Да с таким царём мы вечно проживём, как у Бога за пазухой!

Шли дни за днями. Лис Никита был добрым царём — справедливым и мягкосердечным, особенно теперь, когда уже не надо было самому охотиться, прятаться, трудиться. Всё — готовое, зарезанное, даже ощипанное и освежёванное — приносили ему услужливые министры. А справедливость у него была такая, как обычно у зверей: кто сильнее — тот и прав, а кто слабее — тот никогда не выигрывает дело.

Жили себе звери при новом царе ровно так же, как и без него: кто что поймал или нашёл — тот и ел, а кто не поймал — тот был голоден.