Они могли бы сказать своё слово: "За что ты нас расстрелял?"
И вот этот палач снова всплыл на Украине в 1947 году. Да как всплыл! Все недобитки, вся эта сволочь потянулась к нему. Облепили его и начали готовить ему новый этап расправы с украинским народом.
Я это впервые увидел в 47 году, когда меня, фронтовика, ещё в военной гимнастёрке вызвали в три часа ночи вместе с Корнейчуком к Кагановичу. Мы вошли в тот кабинет, где он сидел на месте товарища Хрущёва, а одесную сидели, словно оруженосцы, трое его выкормышей. Они носят звание писателей и сейчас находятся в этом зале. Надеюсь, что сегодня они выступят и скажут, что они тогда решали с Кагановичем. Очевидно, именно они тогда накрыли чёрную пелену над Украиной.
Каганович тогда спросил меня:
— Как вы думаете, в украинской культуре есть националисты?
В честь товарища Корнейчука должен сказать, что он тогда твёрдо ответил, что национализма у нас нет.
На это Каганович сказал:
— Саша, какой вы стали обтекаемый.
Помню, тогда зашли товарищи Литвин и Козаченко. Но, к сожалению, через два дня, когда я пришёл дежурить в Союз, в кабинете Александра Евдокимовича сидело около двух десятков писателей, которые, к слову, и сегодня здравствуют. Один из них сказал:
— Товарищ Малышко, уходите отсюда, вам тут нечего делать!
Я посмотрел на тех, с кем проводил совещание товарищ Корнейчук, и понял, что мне там действительно нечего делать. Я верил ему как другу и не думал, что за 48 часов его принципы так резко изменятся. Я ушёл домой, но переживал за вас, товарищ Корнейчук. За кого вы будете дальше и против кого?
А через неделю состоялось совещание молодых писателей, где Каганович руками молодых писателей выбивал из седел старших писателей. Вы, тов. Корнейчук, тогда сказали: "Я впервые в жизни услышал правду с этой трибуны. Сказал её Л. М. Каганович. С этой трибуны я раньше этой правды не слышал".
Неужели вы сегодня верите в то, что тогда сказали?
Здесь на собрании должен присутствовать тогдашний заместитель председателя Совета Министров товарищ Бажан.
В опере на "Аиде" товарищ Бажан сказал примерно так: "Когда я рухну, рухнет украинская культура". Но вы, товарищ Бажан, решили не рухнуть, а обрушиться на украинскую литературу. Вы написали статью в "Советской Украине", где оболгали выдающихся деятелей мирового значения, написав два подвала под заголовком: "Добить националистический хвост".
На этом разгромном пленуме за три дня выступило более ста человек писателей. Досталось тогда Яновскому за "Живую воду" и Сенченко за роман "Его поколение", и поэту Максиму Рыльскому.
Мало того, когда проходил киевский городской партийный актив, вы имели честь быть в комиссии, которая составляла резолюцию по делу фракционеров антипартийной группы, и вы тогда один выступили против исключения Кагановича из партии.
В 1956 г., сразу после развенчания культа Сталина, я имел честь выступить с трибуны и резко критиковал действия Кагановича. Я сказал, что Каганович сам себя объявил вождём украинского народа, что Сталин неправильно критиковал Довженко. Вы требовали исключить меня за это из партии.
Тов. Новиченко тогда работал в ЦК партии. Он готовил доклад Кагановичу, который назывался "О националистическом уклоне в коммунистической партии Украины". Он тогда занимался тем, что вызывал к себе молодых литераторов и уговаривал их выступать против выдающихся деятелей Украины: тов. Довженко, Рыльского, Яновского. Некоторые, к сожалению, попались на эту удочку. После того как доклад был подготовлен, Каганович выгнал Новиченко из работников ЦК, использовав его. Но товарищу Новиченко не привыкать, ведь он слишком часто менял свои позиции и оценки. Например, в 1942 году осенью в Уфе в докладе об украинской прозе он возносил Довженко до небес, а в 1944 году, когда культ личности оболгал Довженко, выступал в "Советской Украине" и говорил, что Довженко на 100 км отстоит от марксизма. Более того, тов. Новиченко подбивал и меня выступить против Довженко, но я отказался. В макете "Истории украинской литературы" Новиченко писал "Реакционный антипартийный".
Я сказал здесь только какую-то часть правды. Хотелось бы, чтобы в развитие этой правды товарищи выступили и сказали, делали ли они это по доброй воле или их заставлял Каганович. Наконец, нужно раскрыть скобки, ведь человеческая правда — она не стирается, и если вы думаете, товарищи, что это забыто, то вы жестоко ошибаетесь.
Из архива Игоря Забашты,
сына поэтессы Любови Забашты,
жены А. Малышко.
Из письма секретаря ЦК КПУ по идеологии В. Ю. Маланчука первому секретарю ЦК КПУ В. В. Щербицкому
Уважаемый Владимир Васильевич! Несмотря на некоторую нелогичность именно в данный момент и по данному поводу высказывать это суждение, тем не менее должен сказать, что складывается впечатление, что выступления против подобных мне лиц представляют составную часть определённой системы, имеющей целью отвлечь внимание партийной и научной общественности от тех довольно частых идейных отступлений, с которыми приходится встречаться. Мне об этом пришлось говорить с трибуны республиканского совещания идеологических работников весной 1970 г. в связи с так называемым "заявлением И. Дзюбы" (Это выступление не всем понравилось, о чём мне поспешили сказать некоторые работники аппарата на этом же совещании).
Закономерно критикуя ошибки в освещении Левинского, нельзя снимать вопрос об отходе от классового подхода к оценке целого ряда исторических деятелей прошлого. Так, на наш взгляд, неверной является тенденция к включению М. Драгоманова в число ведущих деятелей революционно-освободительного движения, пропагандистов марксизма, замалчивание ленинской критики Драгоманова и т. п. В появившихся литературоведческих произведениях прямо ставят рядом Чернышевского и Шевченко, Радищева и Драгоманова. Эта позиция поддерживается и некоторыми ответственными идеологическими работниками. В прошлом году Министерство высшего и среднего специального образования республики задержало, на основании изучения сигнального экземпляра, книгу Р. Ивановой "Михаил Драгоманов в общественно-политическом движении России и Украины". Книга носила тенденциозный характер, содержала ряд грубых политических ошибок, оскорбительных высказываний в адрес революционных сил русского народа.
Так, например, она высказывала согласие с высказыванием Драгоманова, называвшего народников шовинистами, утверждала, что "общинная" теория Герцена таила в себе зёрна национализма и "великорусского" шовинизма, которые буйно проросли во взглядах революционных идеологов 70-х гг. (стр. 51), доказывала, будто бы украинский народ не получал (по Драгоманову) "от русских революционеров надлежащего политического образования" (стр. 112). Мне пришлось неоднократно объяснять по поводу задержки книги у тт. Васильева и Калакуры, писать официальное объяснение. Под этим нажимом, после изъятия некоторых страниц, книга вышла в свет, и вскоре получила ряд хвалебных отзывов в печати, хотя проповедуемые в ней идеи остались теоретически ошибочными, противоречащими классовой оценке деятельности Драгоманова...
Не менее показательной является развернувшаяся кампания за возведение в ранг прогрессивного, чуть ли не марксистского историка, известного своими буржуазно-националистическими теориями и взглядами М. Костомарова. Ю. Пинчук в опубликованной в "Украинском историческом журнале" статье (1971, № 2) утверждал, что "взгляды Костомарова прогрессируют" (стр. 18), что хотя он и не поднялся "до марксистского понимания значения народных масс в истории и не всегда чётко определял понятие народа, он не отождествлял народ и нацию и рассматривал отношения между украинцами и поляками, как и с другими славянскими народами, с классовых позиций" (стр. 19). А несколько далее автор вообще отказывается от какого-либо камуфляжа и делает "новое открытие" — "считая народ движущей силой истории." (стр. 27).
И уж совсем непонятно, когда в январе 1971 г. директор филиала ИМЭЛа И. Д. Назаренко в выступлении в институте истории АН УССР на защите диссертации Гончарука говорил буквально следующее: "Здесь второй оппонент заявил, что ни в коем случае нельзя Костомарова приближать к Белинскому или Герцену. Собственно, в диссертации и не ставилась такая задача. Но я бы, например, сделал попытку приблизить. И вот почему. К. Маркс многое узнал о России через труд Н. Костомарова. Об этом я говорю потому, что нам нужно внимательно исследовать труды этого учёного и дать им объективную научную оценку. Может быть, придётся сломить и ту тенденцию, которая существовала ранее в трактовке его исторических взглядов. Н. И. Костомаров — очень интересная личность. Русский по происхождению, он отдал много сил и энергии за свободное развитие украинского народа. И об этом смелее нужно писать не только диссертанту, но и всем нам."
С глубоким уважением, В. Маланчук
22.VII.1972 г.
На письме резолюция В. Щербицкого:
1) Думаю, что идейно-политические позиции т. Маланчука ни у кого из коммунистов-интернационалистов не могут вызывать сомнения, и вопросы он ставит в принципе правильно.
2) Ознакомить членов Политбюро ЦК КП Украины и зав. отд. ЦК.
3) т. Орлу И. З.
4) т. Назаренко И. Д.
5) т. Врублевскому В. К.
Прошу внести предложения по конкретным вопросам.
23.09.72 г.
В. Щербицкий
Овчаренко Ф. Д. Воспоминания. — К.: Оріяни. — С. 174–179.
Записка секретаря ЦК КП Украины В. Ю. Маланчука с предложениями по усилению борьбы против национал-коммунизма
Ранее 10 апреля 1973 года ЦК КП Украины
В последние годы в деятельности идеологических центров империализма всё большее значение придаётся так называемому национал-коммунизму, направленному против идеологии марксизма-ленинизма, дружбы народов и пролетарского интернационализма. Это обусловлено тем обстоятельством, что именно национализм сегодня стал общим знаменателем всех разновидностей левого и правого оппортунизма и различных модификаций антикоммунизма, заметное место среди которых как раз и занимает национал-коммунизм.
За рубежом, особенно украинской националистической эмиграцией, активно исследуются идейно-политические платформы и опыт практической антисоветской деятельности укапистов и боротьбистов, издано много статей и брошюр на эту тему, в частности "Документы украинского коммунизма", "Страницы из истории Коммунистической партии Украины", "Николай Скрыпник" и др.