Пока не погибнет
Последний из вас, отравленных неверьем,
Не войдёт мой народ в обетованную землю!"
Так говорил господь через своего пророка,
И слово божие звучало грустно
Средь пустыни. После наш пророк
Взошёл на гору, чтоб издалека взглянуть
На ту недосягаемую обетованную землю,
И больше не вернулся. Мы одни
Остались в этой немой пустыне.
Теперь куда? на восток? на запад солнца?
На север? на полдень? Всё равно!
Лечь бы здесь, на этот песок горячий,
И ждать, пока вихрь налетит
И нам насыплет золотую могилу.
Но детей, малюток, младенцев,
Их только жалко. Не для того родились,
Чтоб в пелёнке узнать и голод, и жажду,
И смертью напрасною погибнуть в пустыне?
Мы пойдём по пескам наугад,
Усыпив в сердце гадину неверья,
Смело глядя досрочной смерти в очи.
Чего бояться нам? Терзал нам душу отчаянье,
Точился по людях, как злая зараза,
И сердце раздирал, как острый меч.
Умер пророк – по нам как гром ударил.
Кто наш вождь? Та дальняя мечта,
Недосягаемая, как мираж пустыни.
Мы уж наказаны. Страшнее наказать
Сам грозный бог Адонай не сможет.
Пойдём! быть может, это горькое страданье
Нашим потомкам сократит дорогу
К светлой и верной цели!
9.09.1898
К СТОЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ УКРАИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
У каждого люда, в каждой стране
Живёт такой воспомин, что в его старине
Были златые века,
Как песня и слово в почёте стояли
У сильных мира; не только на гробе
Слагались поэтам венка.
За пышные хрии, за торжественные оды
Король слал поэтам-певцам награды,
Он славу их держал в руке;
За вежливый станс, за звучный мадригал
Красавицы тоже награды давали,
Не знали презренья певцы.
И даже знатнейшие дамы придворные
Выходили на сцену субреток проворных,
Чтоб славы и утехи вкусить;
Сама королева снимала корону,
Сходила додолу с высокого трона
Поэту мечтанью служить.
Богам были равны певцы-лавреаты
И гордо носили наряды богатые
В господском, вельможном кругу;
Цвели у них лавры и яркие розы,
И даже терны у них были злотисты,
Оковы – и те золоты!
* * *
Так… в каждой стране есть воспомин рая!
Нету только в тебе их, родина моя!
Были и при гетманах певцы;
Из них некоторые вечные песни сложили,
А как их имена? и где их могилы,
Чтоб возложить хоть поздние венцы!
Чурались они затейливой хрии
И влекли их очи иные мечты,
Не вёл их во дворец тот путь:
Не оды слагали, а думы народные,
Не в стансах воспели возлюбленной милую,
А в тихих, печальных песнях…
Те вечные песни, то наследство единое
Взяли себе другие поэты-наследники
И отцовским путём пошли;
Никто их не взял под свою оборону,
Никто не сходил с высокого трона,
Чтоб им уделить похвалы.
Чела их не венчали лавровые ветви,
Тернов не украшали ни злато, ни розы,
Страдали певцы в тиши;
На них не сияли жупаны луданы,
Когда же на руках их звенели оковы,
То уж не были золоты…
1898
ЗВЕЗДА ПОЭЗИИ
Импровизация
Сквозь все туманы лихие, сквозь великое горе
Ты светишь мне, звезда моя.
Ты была та, что вспыхнула пламенем в полночь,
Путь проложила ясный сквозь тёмное, бурное море
И зачаровала надеждой новой утомлённые очи,
Ты была та, звезда моя!
Кто ты, грёза иль сон? я не знаю,
Только в тебя я верю и веры вовек не сломаю,
А если сломаю, сломлюсь тогда, верно, сама,
Ибо задавит вражеская тьма.
Ты меня к жизни пробудила,
Ты мне глаза открыла,
Вдруг у меня выросли и всплеснули крылья,
И понесли меня ввысь путём лучезарным,
Ввысь, всё ввысь,
В ту страну без границ,
Где звезда моя светит светом равным и чистым.
В ту страну, где счастье и горе равно милы,
В ту страну, где улыбка и слёзы равно ясны,
В ту страну, где чела воздымают унылые,
Где не слезами, а песней рыдают несчастные.
Я не тоскую, погибну ль я рано иль поздно,
Я не тоскую, что мир сей прекрасный покину,
Я не тоскую – пускай там жизнь моя гаснет.
Звезда моя! в тебе свет повек будет ясный.
Будут иные певцы после меня,
Будут иные звучать песни,
Вольные, звонкие, смелые, гордые
Сольются в гармонии ясной
И полетят в те небеса,
Где сияет вечная красота,
Там на них отзовётся луною
Песня та, что не сгине́т со мною.
12.10.1898
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Страна родная! ах, ты далёкая грёза!
К тебе всё летят мои думы.
Им страшно и радостно, какая-то надежда витает…
Так из вырию в свой край летят птицы.
Не кажется ли им, что принесут с собою
Песни новые, ещё не певанные,
Что в краю тёмном, повитом тоскою,
Блеснут песни, как молнии ясные.
Уже бывало так… Уже не раз бывало:
Я на чужбину шла искать надежд –
В родной же стороне их мне недоставало –
И обновления силы молодой.
Я грезила всегда о минуте возвращенья
Средь чужого, иного житья, –
Но всегда первая колючая тернина
Приносилась минутой возвращенья.
Холодный блеск оружья, вот первое приветье,
Пограничные стражи неприветные…
"Мы возвращаемся иль идём на изгнанье?" –
Спрашивали мои думы и песни.
Меня снова окружала тесная, крепкая
Неволи родины знакомая стена,
И каждая мысль там, что рождалась свободной,
Враз бледнела, как узница печальная.
Там ангел мщенья злой, суровый дух темницы,
Пронзал меня снова взором огненным
И мечты чистые, мои горные орлицы,
Гнал прочь мечом своим кривым.
Искажённые тогда песни мои звучали,
Те новые, ещё не певанные песни;
Встревоженные думы крыльями трепетали,
Как над огнём ночные мотыльки.
Не раз бывало мне так тягостно, мрачно,
Как в безлистом лесу под дождём,
Как в глухую ночь, и жутко, и неприютно,
И сердце снова заходилось плачем.
Тогда мне та далёкая чужбина
Казалась краем вечной весны.
Так перелётная смирённая пташка
Про вырий грустно грезит восени.
5.06.1899
ЗАБЫТАЯ ТЕНЬ
Суровый Данте, изгнанник флорентийский,
Встаёт из мрака времён средневековых.
Как те века, таковы и его песни,
Он их нашёл в мистическом мрачном лесу,
Средь хаоса дивных видений.
Чей дух осмелился бы идти за ним скитаться
По той дубраве, кабы там меж терний
Цветы цветистые вечные не росли?
Собрал певец искусною рукой
Те цветы и свил их в венок,
Омыл его в таинственных водах Стикса,
Окропил его небесною росою
И положил на раннюю могилу
Прекрасной Беатриче Портинари,
Что раз когда-то ему улыбнулась,
А в другой раз прошла, не взглянув на него,
А в третий раз на неё он смотрел,
Когда она в гробу лежала недвижимая.
Она была для него словно солнце,
Что свет, и радость, и жизнь даёт,
Не зная, кому даёт те дары.
И хоть зашло то солнце лучистое,
Он не забыл его ни в мраке унылом,
Ни у домашнего огня приветного,
Ни на земле, ни в аду, ни в раю
Он не забыл своей Беатриче.
Она одна в его песнях царила,
Ибо в той стране, где он жил душою,
Он не нашёл иной супруги.
Он увенчал её венцом такой славы,
Какою ни одна из женщин не гордилась.
Бессмертная пара – Данте и Беатриче,
Могущественная смерть не разлучила их.
Зачем же ты, фантазия причудливая,
Мне показываешь какой-то убогий облик,
Что стал меж них, как дрожащая тень,
Как сон обессиленной души, – неясный?
Ни венца на ней, ни ореола,
Её лицо закрыто покрывалом,
Как будто густым туманом. Кто она?
И ни один певец её не прославил,
И ни один художник не изобразил;
Где-то там, на дне истории, глубоко
Лежит о ней воспомин. Кто она?
То жена Дантева. Другого имени
От ней не осталось, так, как будто
Она отроду имени не имела.
Эта женщина не была путеводною звездою,
Она, как тень верная, шла за тем,
Кто был вождём "Италии несчастной".
Она делила с ним хлеб изгнанья горький,
Она ему огонь разжигала
Средь чужого дома. И не раз
Его рука, ища себе опоры,
Опиралась на плечо её, верно;
Ей дорога была его певческая слава,
Но она рук не протянула,
Чтоб хоть лучик принять единый;
Когда угас огонь в глазах певца,
Она закрыла их рукой благоговейной.
Так, верная тень! А где же её жизнь,
Где же собственная доля, радости и горе?
История молчит, но в мысли вижу я
Много дней печальных и одиноких,
Проведённых в тревожном ожидании,
Ночей бессонных, мрачных, как забота,
И долгих, как нужда, я вижу слёзы…
По тем слезам, как по росе жемчужной,
Прошла в страну славы – Беатриче!
25.10.1898