Бог ему допустит
Илью поймать, он его на смерть
Осудит. Но знает он, проклятый,
Что если с Ильи одна капля крови
На землю упадёт — вся земля загорится
И сгорит. Вот он на хитрость пойдёт:
Пошлёт своих воинов и жандармов
На край земли, на те семь гор, и скажет
Вола того взять, и зарезать,
И с него шкуру снять. Разостлют
Они ту шкуру и на ней начнут
Пророка мучить и пытать.
Но поразит господь нечистую силу.
Есть где-то такой комарик, что напился
Христовой крови, когда она капала
С креста. Тот комарик именно в тот миг,
Когда будут резать вола,
Его в хребет укусит и в том месте
Маленькую дырочку проколет в шкуре,
Такую, что глазом и заметить трудно.
Через ту дырочку из крови пророка
Малюсенькая на землю капля упадёт,
И загорится вся земля от неё.
Сожжёт антихриста и всё его царство,
Сожжёт все грехи людские и страдания,
Очистит землю, как от ржавчины железо.
Тогда господь придёт на суд страшный.
Уже было за полночь. Воз повернули
Дышлом вниз, Косари стояли
Посреди неба. Холодно. Огонь
Погас. Вздыхая глубоко, молча
Ещё раз обходят коней конюхи.
Спокойно везде. Глубокое, тёмное небо
Горит над ними тысячами звёзд.
Дремлет лес в тумане. Словно грёза,
В сизой тьме клочком чёрным там
Лежит село.
И ребята полегли —
Кто на соломе, что принёс с собою,
А кто и прямо на траве росистой,
Лишь мех толстый под себя подстелив.
Лишь Сень не лёг. У потухшего кострища
Сидит он, съёжившись от холода,
Неподвижный, в какой-то глубокой думе.
— О господи! — вздохнёт порой. — Не дай
Слепому и глухому в мире жить,
Чтоб не застал нас неготовых
Великий день, страшный день суда твоего!
И он вздрогнул.
— Господи, помилуй!
Это смерть в глаза заглядывает! — шепнул
И снова начал молиться, ещё искренней,
Ещё горячей. Тихо сияют звёзды,
Словно манят к себе. Дух какой-то
Могучий и таинственный пролетает
Над землею. Чует полёт его
Всякое сердце доброе и чуткое
И трепещет тоскливо, словно пташка в клетке.
Зачем? Куда? Отчего? Напрасно спрашивать.