Небольшое общество, состоявшее из нескольких литераторов, артистов и некоторых молодых интеллигентных людей, которое и ныне, как не раз уже, собралось в почтенном доме госпожи Б...к, было в этот вечер необычайно оживлено.
Вели беседы о литературе, об искусстве, театре, о мистике, которая всё более проникала в северное письменство, а в конце о тоне, господствовавшем в украинской журналистике и среди молодежи. Говорили о женщинах и мужчинах, а в конце разговор сошёл на "брак".
Одна молодая учительница поставила вопрос, лучше ли артистам жениться или нет, потому что, — добавила она серьёзно, — "двум господам служить трудно".
Большинство голосов высказалось за брак.
— И почему бы нет? — спросил один профессор, недавно женившийся и чрезвычайно счастливый от своего шага.— Женщина — это ведь лучший наш товарищ, значит, и искренне привяжется к любой нашей работе, художественной или практической. Она поддерживает нас нравственно, когда мы теряем веру в себя, в свой талант и свой труд. А если артист останется без жены, какие же у него мысли наедине в горе? О, это совсем неверный взгляд, будто брак ограничивает свободу художника, стесняет его полёт, обременяет семейными обязанностями, парализует его фантазию и творческую силу духа. По-моему, это неправда. Разве не так, господа, — обратился он к художнику и музыканту.— Вы ведь артисты, значит, можете сами объяснить этот вопрос. Я не артист, а простой человек.
Артисты улыбнулись и пожали плечами. Случилось так, что никто из них не был женат.
— Но тут, на мой взгляд, дело в другом, — продолжал он.— Дайте художнику или художнице беззаботный быт, обеспечьте его материально, чтобы он не тревожился насчёт хлеба насущного; уберите у него эти парализующие заботы, и вы увидите, будет ли он работать хуже в браке, чем "на свободе". Что же, — добавил он, — и холостого заботы о хлебе пригнут и притупят. Потому жизнь в бедности одному или вдвоём одинаково горька. Иногда легче вдвоём переносить нужду и горе. Есть хоть с кем поговорить, пожаловаться. А одному? Войдёшь между четыре пустые стены, заскрипишь зубами от досады на судьбу и заговоришь разве что со своей тенью. О! плохо жить на свете одному, — добавил он искренно и вместе серьёзно.— Недаром сказал кто-то мудрый: "Нехорошо быть человеку одному". Знал, почему сказал. Главное, чтобы рядом была по-настоящему искренняя и любящая душа, всё остальное — второстепенно. Чёрт не так страшен, как его малюют!
— А всё-таки страшен, — вставила с нажимом учительница.
— Ну и что же! — ответил он.— У кого нет отваги в характере, тому всё страшно. Ещё... ещё можно бы сказать, что семейная жизнь поглощает или даже эксплуатирует духовные и физические силы женщины; ведь как ныне всё устроено, что женщина должна и, скажем, даже отчасти обязана заниматься ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей, то брак действительно может стать препятствием в артистической деятельности и таким образом скорее погубить талант женщины, чем возвысить его. Но для художника в браке такой духовной утраты никогда не будет в той же мере.
— Глубокие и благородные идеи обсуждаем и обрабатываем лучше всего с существами, которые радуются нашей любви и дружбе, — заметила хозяйка дома.— И очень часто эти "самые близкие" для нас существа — муж или жена. Я на вашей стороне, господин профессор! — добавила ласково.
Он благодарно поклонился.
— Мы имеем доказательства и в истории, когда великие учёные мужи и также художники жили, так сказать, своими жёнами. Не будем уходить в давние времена, возьмём... вот приходит мне на мысль великий учёный-натуралист Эрнст Геккель. Чем была для него его жена? Самым верным товарищем души, сотрудником в работе, ангелом жизни, как он её называл. А после её смерти половина его энергии и силы ушла с ней в могилу. Он сам говорил, что от прежнего его существа осталась лишь "половина". А знаменитый художник Россетти! Кто не знает, чем была для него жена?.. Он знал и видел только её, и в каждой его картине мы видим её демонически красивое лицо. А после её смерти он едва продолжал заниматься живописью. И был одновременно поэтом. Лишь несколько картин довёл до конца. Вообще, если оглянемся в истории выдающихся людей, мы часто увидим одно и то же: там была какая-то "она", что давала ему в жизни краски и силы, поддерживала, зажигала, увеличивала, словно сама искра божья, душу. А там снова какой-то "он" становился невидимым мотором героических женских поступков, самопожертвования, произведений искусства или иных событий. Напрасно спорить! Художник иногда ещё больше нуждается в женской душе, чем обычный человек.
И разве я не прав, дорогие товарищи?..
— Правда, правда! — весело крикнули несколько голосов, и тут и там послышались аплодисменты.
Один литератор, которого в кругу товарищей в шутку называли за прямоту, физическую силу и суровость "медведем", сидел молча, спокойно подкручивая усы.
— Я вам скажу, — заговорил он серьёзно, — что главная основа всякого художественного и нехудожественного движения и существования — это хлеб. Не дайте художнику или художнице есть, будь они вдвоём или порознь, и послушайте потом, что они вам сыграют. Поглядите на него или на "них" наедине, в четырёх стенах, на улыбку, что кривит их уста, когда до них доходят возгласы их славы, а потом растворяйтесь в мечтах о любви и гармонии! И почему так? Потому что он и она с их изнеженными цивилизованными умами и чувствами вдруг почувствовали себя наравне с диким зверем в лесу в своих нуждах.
— Будьте так добры и замолчите! — воскликнула раздражённая молодая учительница, затыкая уши.
Однако он, не обращая внимания на протест оскорблённой души, продолжал, обращаясь то к ней, то к остальным.
— Это поражает ваши тонкие души, верю; но тем сильнее калечит тех, кто оказался в подобном положении. Нельзя скрыть правды: гармония рождается из равновесия и покоя, когда все условия быта обеспечены. И только из гармонии рождается искусство и всё иное, подобное ему. Я иду ещё дальше. Утверждаю, что ради достатка художник должен и без любви, просто из чувства уважения, жениться, чтобы обеспечить себе быт и посвятить душу работе. Я даже сам знаю одного такого немецкого живописца, который женился на богатой женщине без любви... и ныне живёт исключительно для искусства. И очень правильно сделал! Живут спокойно; она проникнута до глубины души его трудом и художественным стремлением, не тревожит его сильными страстями, заботится о нём, живёт и радуется его славе, а он целиком отдаётся своему искусству и создаёт прекрасные произведения. Между ними царят разум и равновесие, а с ними и мир. Кто тут обижен или унижен, и сколько талант теряет в своём творчестве?
— Не понимаю, как можно связываться ради богатства, хотя бы и во имя своего таланта, с какой-нибудь нелюбимой личностью! — сказала с лёгким презрением учительница.
Она всегда раздражалась подобными высказываниями юмориста, и лишь редко эти двое прекрасных людей могли договориться спокойно до конца. Всегда этот человек своими реалистичными и трезвыми взглядами и необычайно прямым выражением мыслей раздражал эту впечатлительную, немного артистическую натуру, которая действительно ещё не испытала многих ударов судьбы.
— Не знаю, почему это должна быть непременно какая-то "нелюбимая особа", например та, на которой женился художник! — защищался он с непоколебимым спокойствием, улыбаясь лишь глазами.— По-моему, нет в мире ни одной нелюбимой особы, если только рассматривать каждую спокойно и без предвзятости. Особенно что касается женщин... я мог бы хоть сейчас жениться на любой!
— С вами вообще невозможно серьёзно разговаривать, потому что вы впадаете из одной крайности в другую, — ответила раздражённо учительница.— И не относитесь ни к чему серьёзно.
— Я впадаю в крайности? — спросил он с комическим спокойствием.
— Вы!
— Я говорю, что можно ради богатства жениться художнику на девушке и жить в мире и согласии, работать лучше и свободнее, чем в заботах о насущном хлебе, тратя время и силы, прикрываясь каким-то весьма сомнительным аргументом, что якобы без любви жениться нельзя, а ей лучше со своим богатством обеспечить ему судьбу и удержать для искусства, чем в одиночестве от скуки сходить с ума, если нет достаточно духа и силы, чтобы одной бороться с жизнью. А далее говорю, что на свете нет ни одной нелюбимой личности, особенно девушки, и что я мог бы с каждой хоть сейчас жениться, и поэтому вы уже не можете договориться со мной "до конца". Однако если нет, то нет. Вы поклонница Метерлинков, романтизма, мистики; представительница самой "нежности" и утончённости, а я — суровый реалист, материалист и противник всяких так называемых фантазмов и красивых и некрасивых мечтаний, — где же нам сойтись? Быть может, то, что я защищаю, уже доигрывает свою роль и уступит место совершенно новым идеям. Идеям о "расширении души", о любви "на ощупь" и т. п. — и где же нам согласиться?.. Мы можем лишь спорить и в конце радоваться результатам в виде молодёжи и в виде литературных и других художественных произведений. А если нет, то пусть правда будет на вашей стороне. Однако... — добавил он, как прежде, улыбаясь, — может, кто другой поднимет брошенную мною перчатку и захочет поспорить? Пусть даже не ради самих принципов, а хотя бы для того, чтобы оживить душу.
— Спорить с вами не думаю, но протестовать против вашего принципа можно, — заговорила вдруг одна немолодая уже дама нашего круга. Это была вдова одного редактора, жившая исключительно трудом пера и отличавшаяся большой интеллигентностью и энергией. Говорили, что в свои лучшие девичьи годы, именно в восемнадцать лет, она хотела выйти замуж за одного старого учёного, ни разу не видев его прежде, только потому, что слышала, будто он владеет богатейшей библиотекой, совершает большие путешествия и может дать ей возможность получить образование. Она написала ему письмо с таким предложением, и лишь благодаря чистой случайности это письмо не дошло до его рук.
— Стою на том, — сказал юморист, — что двигателем всяких движений, особенно в искусстве и науке, как нас учит и история искусства, являются достаток и хлеб.
Она улыбнулась и устроилась поудобнее в кресле, взглянув на минуту в окно.
— Бывают случаи, — сказала медленно, — когда браки заключаются на имущественных условиях, как это часто видим среди крестьян и евреев, и держатся очень хорошо. Иногда же подобные друг другу таланты связывают узы, чтобы дополнять друг друга. Это, кажется, случается реже и требует главного двигателя — взаимопонимания.
— Это второе допустимо, — живо перебила учительница.— Но то первое, "ради богатства", это решительно некультурно.
— То, что вы называете некультурностью, добрая госпожа, — возразил уже серьёзно юморист, — бывает иногда идеальнее, благороднее и более значимо, чем иной художественный труд.
Вдова помолчала минуту, словно размышляя, затем заговорила, окинув присутствующих живым взглядом.
— То, что я расскажу, — всё это из моей жизни.