Владимир Григорьевич Дрозд — украинский прозаик, публицист, мастер психологического письма, оставивший отчетливый след в литературе второй половины XX века. Его творчество — это не просто литературный процесс, это процесс глубокого самопознания, борьбы с собственными тенями и попытка понять человека в его самых интимных противоречиях.
Родился он в 1939 году, вырос в полесской деревне, в семье колхозника, откуда, как сам неоднократно упоминал, и черпал свои первые впечатления, обиды и языковую интонацию. После школы работал журналистом в районной газете, окончил университет и стал одним из самых известных украинских писателей своего поколения.
Его первая книга новелл и рассказов — "Люблю синие звезды" — вышло, когда автору было всего двадцать три. Уже тогда его заметили — молодой писатель сразу был принят в Союз писателей. Но подлинный масштаб его таланта раскрылся несколько позже — в повестях и романах, которые формировали внутреннюю литературную вселенную, где деревня и город, правда и фальшь, человеческая сила и слабость жили рядом, переплетаясь в сложный психологический клубок.
Одной из характерных особенностей письма Дрозда является разделение его произведений на условно "официальные" — писавшиеся с учетом идеологического климата, — и "настоящие", внутренне честные, часто задержанные цензурой или вообще не напечатанные при жизни. К первой категории относятся, скажем, "Так было, так будет", "Новоселье", "Инна Северская, судья". А вот "Одинокий волк" (ранее — "Волкулака"), "Ирий", "Катастрофа", " "Листья земли" — это уже другой Дрозд: глубокий, тревожный, не просто описывающий, а препарирующий душу героя — и через нее самого себя.
Постоянной темой его творчества стало раздвоение — между деревней и городом, между искренностью и маской, между настоящим "я" и тем, кем тебя хочет видеть система. Роман "Спектакль" с его главным героем Ярославом Петруней — это не просто рассказ о художнике, не сумевшем реализоваться. Это своеобразная исповедь автора, размышления о том, сколько в человеке остается истинного, когда он ежедневно вынужден играть роль.
Не менее важна в прозе Дрозда тема родного края — уникального, глубоко мифологизированного Пакуля, который становится не только географическим, но и духовным центром его прозы. Пока у него — это не просто село, а целая вселенная, к которой герои постоянно возвращаются, как аисты из теплых краев. Там начинается и завершается их путь. И не важно, кто это — Андрей Литвин из "Маслин", Петруня из "Спектакля" или Ночьевна из "Земли под копытами", — всех тянет назад, к источникам, где они — настоящие.
Дроздовские герои — это люди, которые часто вынуждены жить двойной жизнью. Они каждый день "играют" — в своей жизни, на работе, в отношениях. Мир для них — сцена, где маска важнее лица. И лишь иногда у него появляются персонажи, не играющие — искренние, прямые, как из фольклора. Но в текстах они часто выглядят как тень, как упоминание когда-то живой правды.
Особенно отличается образ Гали Ночевны — матери, пережившей войну, смерть, боль, но оставшейся сильной и человечной. В повести "Земля под копытами" она становится символом стойкости, выносливости, образа украинской матери как источника жизни.
Владимир Дрозд не боялся экспериментировать с формой. Его "Ирий", "Замглай", "Баллада о Сластене", "Белый конь Шептало" — это уже представители причудливой прозы. Здесь Дрозд становится наследником Гоголя, Коцюбинского, Леси Украинки. Его образность питается из народной демонологии, сказочной традиции, языческой символики. Все это превращается в особый художественный язык, способный одновременно вызывать улыбку и внутренний щем.
Но, как он сам не раз говорил, его, прежде всего, интересовала не форма, а содержание. Для него главное — душа. Не литературная игра, не стилистические затейливости, а именно состояние человеческой души — раздвоенной, больной, часто надломленной под тяжестью времени.
Его герои стремятся вырваться из колхозного мира во что-то "выше" — в город к номенклатурной стабильности. Они грезят маслинами, портфелями, импортными костюмами — знаками нового "цивилизованного" бытие. И, получив это, теряют главное — способность быть собой. Эта деградация души — ведущая тема прозы Дрозда.
Роман "Листья земли", отмеченный Шевченковской премией, — итог и одновременно вершина его философской прозы. А "Музей живого писателя..." (1994) — полуироническое, полуисповедальное углубление в самого себя, где автор откровенно демонстрирует, как непросто быть "живым" в литературном музее эпохи.
Слово Владимира Дрозда — честное, точное, бескомпромиссное. Его произведения — это зеркало, в котором видно не только героя, но и время, в котором он живет, и общество, в котором он формируется. Его проза — это психологическая карта человека, прошедшего сквозь огонь и воду, через любовь, измену, разочарование, но все же ищет пути к себе настоящего. И, возможно, именно поэтому она до сих пор звучит актуально, больно и правдиво.