Солнце вам улыбается,
Вашего плуга земля дожидается".
Тогда-то то все люди услышали,
Из хат с песнями выходили,
С великой радости святую землю целовали —
Господа Милосердного прославляли!
На ранней весне-провесне,
Гей, на рассветный звук.
1917
Золотой гомон
Над Киевом — золотой гомон,
И голуби, и солнце!
Внизу —
Днепр касается струн…
Предки.
Предки встали из могил;
Пошли по городу.
Предки жертвы солнцу приносят —
И потому золотой гомон.
Ах, тот гомон!..
За ним не слышно, что друг твой скажет,
От него грозы, пролетающие над городом, плачут,
Поскольку их не замечают.
Гомон золотой!
Ночью,
Как Млечный Путь серебряную пыль простелет,
Отворишь окно — послушай:
Слушай:
Где-то в небе плывут реки,
Могучие реки звонa Лавры и Софии!..
Лодьи золотые
Из седой-седой Древности причаливают,
Лодьи золотые
…С крестом,
Озарённый,
Лаской Божьей в сердце раненный
Выходит Андрей Первозванный.
Ступает на горы:
Благословенны будьте, горы, и ты, река мутная!
И рассмеялись горы,
Позеленели…
И река мутная полнилась солнцем и лазурью —
Коснулась струн…
Ночью,
Как Млечный Путь серебряную пыль простелет,
Выйди на Днепр!
…Над Седобородым небесными ланами Бог проходит,
Бог засевает.
Падают
Зёрна
Хрустальной музыки.
Из глубин Вечности падают зёрна
В душу,
И там, в храме души,
Над коим в недосягаемой высоте вьются голуби-молитвы,
Там,
В полноЗвучном храме аккордами расцветают,
Вдохновенные, как очи предков!
Он был как жрец, упоённый молитвой —
Наш Киев, —
Который молился за всю Украину —
Прекрасный Киев,
— буря!
Стихийно очи он раскрыл —
И все смеются, как вино…
— блеск!
— страх!
Развивши ясные корогви
(И все смеются, как вино),
Огнём схватился Киев
В творческой высоте!
: здравствуй! здравствуй! — сыплется из очей.
Тысячи очей…
Вдруг тишина: кто-то говорит.
: слава! — из тысячи грудей.
И над всем этим в сияньи солнца голуби;
: слава! — из тысячи грудей.
Голуби.
То Украину
За все годы неславы благословлял крестом
Озарённый,
Лаской Божьей в сердце раненный
Андрей Первозванный.
И рассмеялись горы,
Позеленели…
Но вот — два чёрных гроба.
Один — светлый.
И вокруг —
Калеки.
Ползают, гнусавят, руки протягивают
(О, какие скорченные пальцы!) —
Дайте Им, дайте!
Есть им дайте — пусть зверя в себе не пестуют,
— дайте.
Ползают, гнусавят, солнце проклинают,
Солнце и Христа!
Проходят:
бедные, богатые, гордые, молодые, влюблённые в тучи и музыку.
Проходят:
Чёрная птица — у неё глаза-когти!
Чёрная птица из гнилых закоулков души,
С поля боя прилетела.
Каркает.
В золотом гомоне над Киевом,
Над всей Украиной —
Каркает.
О, бездушная птица!
Не ты ли распятие души людской
Века долбила?
Века.
Не ты ли вынимала живые очи,
Из сердца веру?
Из сердца веру.
Чего же тебе теперь надо
В часы радости и смеха?
Чего тебе нужно теперь, о, бездушная птица?
Говори!
Чёрнокрылье — на голубей и солнце —
Чёрнокрылье.
— Брат мой, помнишь дни весны на рассвете воли?
С тобою, обнявшись, ходили мы по братним тропам,
Славили солнце!
А у всех тогда (даже у травинки) смеялись слёзы…
— Не помню. Отойди.
— Милый мой, отчего ты не смеёшься, отчего не радуешься?
Ведь я, твой брат, к тебе по-родному обращаюсь, —
Неужто ты не узнал?
— Отступись! Убью!
Чёрная птица,
Чёрная птица каркает.
И вокруг —
Калеки.
В часы радости и смеха
Кто их поставил на колени?
Кто протянуть велел им руку,
Какой безумный бог — в часы радости и смеха?
Предки с ужасом отвернулись.
: вырастем! — сказали тополя.
: брызнем песнями — сказали цветы.
: разольёмся! — сказал Днепр.
Тополя, цветы и Днепр.
Звенит, звенит, звенит
И бьётся на куски…
— Не золотые ль ключи прорываются под землею?
Лелеет, веет, ласковеет,
Трепещет, будто сон…
— Не самоцветы ль растут в глубинах гор?
: вырастем! — сказали.
: разольёмся! — Днепр.
Звёздного утречка припади ухом к земле —
…идут.
То из сёл и хуторков идут к Киеву —
Дорогами, тропами, межами.
И бьются в них сердца в такт —
— Идут! идут! —
Звенят, как солнца, в такт —
— идут! идут! —
Там, над дорогами, тропами, межами.
Идут!
И все смеются, как вино:
И все поют, как вино:
Я — сильный народ,
Я молодой!
Вслушался я в твой золотой гомон —
И вот услышал.
Глядел я в твои очи —
И вот увидел.
Груды каменья, что на грудь мою навалили,
Я так легко стряхнул —
Как пух…
Я — неугасимый Огонь Прекрасный,
Извечный Дух.
Встречай же нас ты с солнцем, голубями.
Я — сильный народ! — с солнцем, голубями.
Встречай нас родными песнями!
Я — молодой!
Молодой!
1917