Доклад на собрании "Общества русских женщин на Буковине" в Черновцах 14 октября 1894
Согласно с первым пунктом устава нашего вновь основанного общества, который говорит и о распространении просвещения среди женщин, позволю себе прочитать собравшемуся высокоуважаемому обществу короткое своё рассуждение о так называемом "женском движении", а именно о его ведущей идее.
Не сомневаюсь, что большая часть присутствующих здесь гостей хорошо знает идею женского движения, однако и не должно нас это удивлять, если встретится такая душа, которая и не знала бы о ней много. Не каждый имеет возможность заниматься наукой, следить за развитием и новыми идеями общества, — в причины того не вдаюсь, — ведь каждый знает, как ему живётся в его обстоятельствах и чего он может добиться или нет. Поэтому поделюсь этой небольшой работой искренне со своими сёстрами.
Поскольку большое число людей, как мужчин, так и женщин, полагает, что идея женского движения, или идея эмансипации женщины заключается в том, чтобы вовсе не выходить замуж, перенимать мужские манеры, ходить с коротко остриженными волосами, с тростью в руках, курить папироску, ездить верхом и, как выразилась одна женщина, "ходить во фраках", — то хочу доказать, что, напротив, идея "эмансипации женщин" или идея "женского движения" есть именно та идея, которая утверждает, что современное положение женщины среднего сословия, а главным образом женщины незамужней, печально, достойно внимания всех мыслящих умов, гуманных сердец обоих полов и искренне желает улучшения женской доли. Говорить мне сегодня широко о печальных сторонах женской судьбы – невозможно: приложу лишь для её характеристики несколько слов нашего поэта Шевченко:
Ветер в роще нагибает лозу и тополю,
Ломает дубы, катит полем перекати-поле,
Так и судьба: того ломит, того нагибает,
Меня... крутит, и где остановит, и сама не знает!
И действительно! Разве не является знаменем женской судьбы – неуверенность? Когда в семье появляется сынок – родители радуются, когда девочка – печалятся. Почему так? Почему оно, бедняжка, приносит уже своим маленьким существованием грусть с собой? Потому что судьба её неуверенна. А неуверенна – тем, что не известно, сумеет ли она приобрести мужа, который станет её кормильцем и защитником вместо отца и матери, или нет. Горе той, которой не удалось этого достичь!..
"Учись, сынок, — говорят сыну родители, — чтобы имел однажды свой кусок хлеба, чтобы был сам себе господин". А ей что говорят? Ей этого не говорят. Ей ещё внушают, чтобы училась держать себя красиво, чтобы была хорошенькой, грациозной, умела понравиться… ведь от этого, от умения нравиться, зависит её судьба, её счастье! Когда чему-то и учится, то чаще всего лишь для того, чтобы в "обществе хорошо себя представить"! Ведь за ней придёт тот, кто учится, чтобы иметь свой кусок хлеба и быть себе господином! Да, за ней придёт этот господин, и он подаст ей хлеба. Ей не нужно самой учиться и заботиться об этом, — она придёт уже на готовое!..
Горе той, которой не удастся заполучить… этого господина! Кроме того, что останется без кормильца, без товарища и защитника – теряет она в современном общественном строе и ценность, и значение, ибо каким значением пользуется теперь незамужняя женщина?.. Что она собой представляет? "Старая дева" — это не что иное, как цель разных насмешек, как семейное бремя!
И так, чтобы этому воспрепятствовать, чтобы незамужняя женщина не была и дальше этим "посмешищем людским" и семейным бременем, зародилась идея женского движения, то есть идея улучшить судьбу женского сословия незамужнего, а и женского сословия вообще – среднего.
Die Zeit ist eine Sphinx, welche sich in den Abgrund stürtz, wenn ihre Rätsel gelöst sind*, — говорит где-то немецкий поэт Гейне.
Хотя я и не намерена это приспособлять к идее женского движения, а тем более к самой женщине, хотя её не раз называли сфинксом или считают каким-то "potpourri**" разных противоположных чувств, то применю это однако к шумным, предвзятым идеалистически-романтическим фразам, что женщина существует лишь для того, чтобы стать матерью и женой, и что ей, кроме того, больше ничего не нужно.
Фразы эти – тоже сфинкс, хоть для мыслящих умов вовсе не загадка. Они уже изжили себя и могут спокойно броситься в пропасть. К тем, кто относится к их исчезновению оппозиционно и кто думает, что женщине для жизни действительно больше ничего не нужно, кроме как выйти замуж, позволю себе на сей раз обратиться с немногими словами и сказать, что вышеупомянутые фразы изжили себя действительно, и надлежащее им место не XIX век, а тихий уголок в пропасти рядом со сфинксами минувших эпох, и что женщина, помимо своей природой назначенной задачи стать женой и матерью, обладает также данным той же самой природой правом – быть и самой себе целью, именно в том смысле, как бывает целью для себя мужчина, а именно – учиться, чтобы иметь свой кусок хлеба и быть самой себе госпожой – пока не решится взять на себя обязанностей стать мужем и отцом…
Вводя женщину в жизнь, природа не говорит: "Вот ты, и ты жена того или иного мужчины!" Нет, природа говорит лишь: "Вот ты, и живи!" Так говорит она и мужчине.
Природа заботится только о своих требованиях, а именно о механических жизненных требованиях. О требованиях идеальных, не создавая их, она не заботится. Итак, растительное, действительное бытие есть основа в жизни человека. Под "человеком" мы понимаем и женщину, не только мужчину, — другими словами: и женщина должна иметь свой кусок хлеба, чтобы жить! Ради этого своего существа, то есть существования (Dasein), она требует неограниченного права, каким, например, и мужчина как человек пользуется. Она требует его на основании человечности, индивидуальной свободы, человеческого достоинства и справедливости!
Она не требует этого права как дара милости, ибо как же она могла бы приходить к тому, чтобы домогаться даров милости? Ведь природа, вводя её в жизнь, сказала ей то же самое, что и мужчине: "Вот ты, и живи!"
Кому не известно, как вооружён мужчина для борьбы за существование? Кто бы этого не ощущал и не знал? Кому было бы неизвестно, как воспитание и законы каждого времени и всюду подавали ему помощь?
А женщина? Чем вооружена она, чтобы дать ей возможность удовлетворить прежде всего требования природы, а дальше, чтобы могла быть и сама себе целью? Чем вооружена она для борьбы за существование, что сделано для неё, чтобы дать ей жить, как не запрещает этого природа: жить согласно своим способностям, своей силе и своим потребностям!.. Ей только одно не запрещено, у неё лишь одно оружие в жизни, а именно: слёзы, слёзы и ещё раз слёзы!
О, не говорите, что мужчина заботится о ней, должен заботиться! Не обманывайте самих себя и не позорьте природу, будто бы она систематически выводила на свет несовершеннолетних неудачников и возлагала заботу о них исключительно в руки мужчин! Она сказала женщине то же, что сказала и мужчине, и пташке, и растению: "Вот ты, и живи!"
Жить! Это прекрасная вещь, кому досталась "добрая доля" и кто имеет счастье быть в хороших обстоятельствах, кто имеет родителей, которые заботятся, кто имеет доброго, искреннего спутника-мужа,— но как жить той сироте, что осталась без родителей, не имея ни имущества, которое теперь даёт настоящую ценность человеку, ни красоты, ни других привлекательных качеств, которые сделали бы её желанной и достали бы ей мужа! Как жить той сироте? — спрашиваю я. Как жить ей жизнью полной, а именно — по её силам, её способностям, требованиям, потребностям, когда она воспитанием своей направлена лишь на одну дорогу, а именно лишь на единственный путь брака, в который войти ей не удалось, а вне которого дорога для неё закрыта, загорожена, и — она оставлена крайней нужде, ждёт хлеба, милости и покоряется — покоряется нередко до падения! Ведь и в её грудь вложил Бог сердце с чувством, а может и очень горячее, искреннее сердце, может, и она стала бы хорошей сердечной женой, спутницей мужа? Ведь её с детства воспитывали только для этого, исключительно для этого! Как жить той сироте? — спрашиваю ещё раз.
А таких сирот, безталанных женщин есть тысячи и тысячи на свете!
И как думаете, высокоуважаемые сёстры, не подать ли тем бедным, словно на посмешище оставленным существам, руку помощи? Не постараться ли и для них о куске хлеба, а вернее — о возможности, чтобы они могли добыть его себе сами, чтобы наука и труд стали для них целью и заменили им то, чего они не достигли, заменили мужа и семью! Ведь и они хотели бы в жизни иметь какую-то радость, какое-то удовлетворение!
Итак, стремление это — чтобы обеспечить женщинам долю на случай, если они не выйдут замуж, — ибо жениться трудно и мужчине в нынешние времена, хоть он и имеет кусок хлеба для себя, — стремление это называется женским движением, или эмансипацией женщин.
Так что не пугаться нам этих слов и не воображать себе под ними какого-то антихриста или злого демона, который хочет похитить наших женщин и толкнуть на дорогу посмешищ и бездорожья! Нет, это слова невинные и безопасные, и не нанесут нашим женщинам ни стыда, ни горя!
В странах, где образование и культура стоят высоко, как в Германии, Англии, Франции и даже России, женщины уже не пугаются этих слов: они поняли их сущность и горячо борются, чтобы обеспечить себе долю так, как обеспечивают её себе мужчины, т. е. их отцы, мужья и братья! А отцы, мужья и братья поддерживают их, заступаются за их судьбу и борются в сеймах и в государственных думах, и идут всё дальше, дальше!
Мужчины эти знают, что женщина, вооружённая профессиональным образованием, которая способна своими собственными силами заработать на себя, представляет собой большую силу, способна стать им опорой, если бы и им не хватило здоровья и силы для борьбы за существование! Способна тогда и сама повести своих детей к цели, не сгибаясь под тяжестью нужды так, как сгибаются теперь бедные вдовы-матери, чтобы вывести своих детей "в люди"; способна воспитывать из них твёрдые, крепкие, чистые характеры, сильные, словно львы! А нынешние времена требуют таких характеров.
Глубокие умы поняли ценность такой женщины, и потому и Гёте уже говорил: "Учите и воспитывайте дочерей ваших так, чтобы они могли своим детям и отца заменить".
А что думают у нас об этом стремлении? Как встречают у нас женское движение? Как ведём себя мы, русинки, в этом движении, что ширится по всей Европе непрерывно? Но я не отвечу на это никаким словом. Пусть каждая из нас, женщин, ответит сама себе.
На эту тему могла бы я говорить долго, но, чтобы не утомить моих слушательниц, остановлюсь лишь на упрёках противников женского движения. Они говорят, что женщина неспособна к другой работе, кроме домашней, что она носит на себе уже от природы клеймо дилетантства, что в её поступках проявляется недостаток силы и т.