Есть ли в тебе довольно силы и любви?..
. . . . . . . . . .
Я осталась одна.
Невозможно описать ту мучительную тоску, что обвила меня. В предчувствии какой-то неизъяснимой, страшной, грядущей борьбы, которую мне предстояло ещё пережить, сердце моё сжалось, словно в судорогах, вся моя отвага покинула меня, и я будто увяла...
Но ведь я могла всё это предотвратить! Я хотела идти, стать отважной; я хотела — вперёд, быстро, стремительным шагом, чтобы не опоздать, не любить напрасно, не страдать впустую... Однако что со мною случилось? Что-то тяжёлое мешало мне, и я едва смогла сделать несколько шагов. Неужели в моих жилах было свинец? Или я была поражена? И что это за мрак, что ложился вокруг меня, словно ночь, и сквозь который я не видела ничего?
Страшная минута!
В безумном отчаянии я подняла руки к небу.
Лишь этот раз, этот единственный раз — пусть бы оно не оставило меня, пусть бы пришёл мне Бог на помощь, смилостивился надо мной, — лишь этот единственный раз в моей жизни!
И в ожидании вспомнились мне слова:
— И между тем когда другие, пренебрегая собственной силой, обращались снова и снова за помощью ко мне, думала ты, что я тоже стояла одна в своём безмерном горе, когда они моего единственного сына прибивали на крест...
. . . . . . . . .
И я сбросила немощь со своих суставов, собрала всю свою силу и с любовью, какой не ощущала до сих пор никогда к нему, устремилась вперёд, словно стрела. Солнце вспыхнуло на востоке и рассеяло мрак. Дороги проступили ясно и отчётливо...
[1894]