Лилея
(Сказка для детей)
В небольшой комнате лежит на кровати слабый мальчик. Лежит он, не спит, смотрит, широко раскрыв глаза, на окно, занавешенное платком: платок не совсем закрыл окно, сбоку немного видно стекло и видно, как падает полоска голубого света прямо на пол.
— Павлуша, куда ты так смотришь? — спросила мама мальчика, ведь мама сидела и глядела на своего слабого сына.
— Да я смотрю на ту полоску. Мама, откуда она? Из чего она? — сказал мальчик.
— Это месяц так светит, Павлуша, это свет, а закрою окно — и не будет полоски. Может, закрыть? — спросила мама.
— Нет, не надо, — так красиво.
— Не смотри, Павлуша, лучше засни, — ты же слабенький, тебе нужно заснуть.
— Мамочка, я ещё не хочу спать, мне так жарко... Я не буду спать, лучше ты мне сказочку расскажи.
— Какую же тебе, дитя моё, сказочку рассказать?
— А вот ты когда-то рассказывала мне про тех маленьких деточек, что живут в цветах, они зовутся эльфы*: ты говорила, что в каждом цветочке живёт маленький эльф или эльфа, что они каждую ночь выходят из цветов и играют, танцуют, поют. Мама, а какая самая старшая эльфа? Ты же говорила, что у них есть царица. Какая она?
— Она, Павлуша, зовётся Лелия, потому что живёт в самой прекрасной лилии на свете. В каком цветке эльф живёт, так и зовётся, как тот цветок.
— Мамочка, голубушка, — начал просить Павлуша, — расскажи мне что-нибудь про тех эльфов, я так люблю, когда ты про них рассказываешь.
— Нет, Павлуша, уже поздно такие сказки рассказывать, пусть завтра днём, а то теперь тебе спать пора. Эта сказка длинная, всё равно сейчас не кончу, а ты всё будешь думать о ней и до утра не уснёшь. Вот лучше я заслоню от тебя свечку, и ты уснёшь, а завтра встанешь здоровенький, будем тогда сказки рассказывать и всё хорошо будет. Спи, моё любимое дитятко!
Мама заслонила свечку большой книгой, чтобы свет не падал Павлуше в глаза, поцеловала его, сказав "спокойной ночи", а сама села в кресло возле его кровати с шитьём в руках и ждала, пока он уснёт. Но Павлуша не спал, он смотрел, как мама шьёт. Игла всё блеск, блеск... Теперь уже не так быстро...
Дальше Павлуша начал снова смотреть на ту ясную полоску, что падала из окна. Он всё думал о маминых сказках: "Какая жалость, что мама не захотела рассказать мне сказку. Теперь так скучно. Когда же я засну... А какая та Лелия? Такая ли маленькая, как все эльфы? Мама говорит, что эльфы маленькие, как мотыльки... Какая же она, та Лелия?" Павлуша смотрел на полоску и всё думал, думал, долго так...
И вот показалось ему, что та полоска затрепетала, начала темнеть, будто кто заслонил её тенью.
Павлуша чуть приподнялся, глянул, — и видит, прямо против него стоит какая-то фигура, словно человеческая. Он сперва немного испугался, потом видит, что это что-то совсем не страшное, — такое маленькое, словно девочка крошечная; он и перестал бояться. Смотрит на ту девочку, а она такая хорошенькая: глазки ясные, кудри длинные, серебристые, сама в белом, прозрачном платье, на головке малюсенькая золотая коронка, ещё и крылышки у неё красивые и разноцветные, как у мотылька, так и переливаются разными красками, словно радуга. В ручках у девочки длинный стебель, цветок белой лилии, и пахнет он на всю комнату. Павлуша глянул на девочку и сразу как-то понял, что это царица Лелия, — а он же так хотел её увидеть.
— Ты Лелия? — спросил он у девочки.
— Да, я Лелия. Я слышала, как ты про меня расспрашивал, вот и пришла к тебе. Ты рад?
— Рад, очень рад! — воскликнул Павлуша и протянул к ней обе руки.
Лелия улыбнулась, так ласково, что в комнате стало светлее и лунная полоска порозовела.
— Может, ты хочешь со мной куда-нибудь полететь? — спросила у Павлуши Лелия.
— Как же я полечу? Разве у меня есть такие крылья, как у тебя? — спросил Павлуша. — Я не умею летать.
— Ну, так я тебя возьму на руки.
— Ты, — ты же такая маленькая, а я больше тебя, я тяжёлый.
— Ничего, — сказала Лелия и снова улыбнулась, потом коснулась Павлуши своим цветком, и вдруг Павлуша почувствовал, что сам сделался цветком, только не лилией, а розовым маком. Тут Лелия взяла его в ручку, прижала к себе и быстро вылетела из комнаты в сад. Все цветы в садике склонились перед ней и закачались, из них начали вылетать маленькие детки-эльфы.
— Спите, спите, — сказала им Лелия, — этой ночью у меня нет времени быть с вами.
Эльфы снова повлетали в цветы, цветы сомкнулись и уснули.
— Ну, Павлуша, куда же мы полетим? — спросила Лелия.
— Куда хочешь, — ответил Павлуша, ведь он, хоть и сделался цветком, всё же мог говорить словами.
— Отнесу же тебя вон в тот господский сад, что на горе: там растут мои сестры, младшие лилии, может, они нам что интересного расскажут.
И Лелия поднялась вверх, быстро, быстро полетела, потом спустилась в господский, большой сад. В саду стоял роскошный дворец, в некоторых окнах дворца светилось: видно, господа ещё не спали. Но в саду никого не было. Лелия встала прямо в цветнике, а там белых лилий — множество. Стоят тихо-тихо и не колышутся.
— Вот это спят, — крикнула им Лелия, — и не слышат, что мы возле них. А вставайте же, вы, — и Лелия коснулась их своим цветком.
Вдруг все лилии закачались и заговорили, из каждого цветка выглянуло бледненькое личико эльфика.
— Прости нас, царица-сестрица, — зазвенели они, — если бы ты знала, как поздно мы уснули.
— А чего вы так поздно засыпаете? Кто же вам спать мешает? — строго спросила Лелия.
— Ох, нам же нет покоя ни днём, ни ночью. Ох, бедные мы цветы!
— Что же с вами? Чего вы жалуетесь?
— Да как же нам не жаловаться! Днём нас полют, руками трогают, листья обрывают, а порой и жизни лишают, острым ножом срезают,
несут нас в большой дом, в господскую палату, ставят в воду, губят нашу красоту. Ох, сестрица, сколько нас погибло, милый свет покинуло... Вот недавно был праздник, — сколько же нас тогда срезали!
— Бедные, бедные мои сестрицы, — сказала печально Лелия, и в глазах её блеснули слёзки. — Что ж, мои милые, зато у вас есть выгода: вас берегут, жалеют, любуются вами, пока вы в садике — жизнь ваша прекрасна.
— Ой, не прекрасна она, не прекрасна, жизнь наша несчастная. Сколько мы в садике стояли, счастья-доли не знали... Тёмной ночью, мы ко сну охочие, головки склоним белые, — а тут заявится господство знатное, богатое, господа и барышни молодые. Весёлые песни громкие, музыки шумные не дают нам спать до полуночи... К чему нам выгода и такая догода! Мы совсем к этому не охочие...
Замолкли бедные лилии и низко склонили свои белые головки.
Тут открылись во дворце большие стеклянные двери, и вышла молодая панна, одетая в красивое белое платье. Она села на крыльце и как-то неохотно посмотрела на сад, залитый лунным сиянием.
— Ах, как голова болит, — сказала она сама себе, — даже по ночам спать не могу! А всё это от скуки, я знаю. Ну как же! Гибну тут на пустоши, в селе. Сиди весь день, как заколдованная, и слова сказать не с кем. Правда, вечером приезжают гости, но такие гости... они мне уже надоели. Да и всё мне тут опротивело: и этот сад, и этот дом, и цветы. Всё у нас такое неинтересное, хоть бы и эти цветы. Кто же видел, чтобы насадить столько лилий, да ещё и белых! Хоть бы какие поинтереснее — розовые или пёстрые, а то... Белые лилии можно найти в каждом мещанском, да даже в крестьянском саду. А пахнут как, аж в голове мутится, никакой деликатности нет в этих цветах. Пойду отсюда, а то ещё сильнее голова разболится! — И панна ушла снова во дворец, прикрыв с досадой двери.
Лелии так стало жалко своих униженных сестриц.
— Жаль мне вас, очень жаль, — сказала она им, — да что поделаешь, когда нет у меня силы перенести вас куда-нибудь ещё. Ничем я вам не помогу, мои безталанные...
Лелия прошла тихо мимо всех лилий, печально глядя на них, возле крайнего кустика остановилась.
— А где же моя сестра младшая? — спросила она, показывая на пустое место сбоку.
В ответ лилии снова зазвенели: — Нет сестрицы, нет — в другом садике цветёт. Отдала нашу сестрицу панна: выпросила девушка Марьяна, за свою искреннюю летнюю работу выпросила самую маленькую цветочку. Нет сестрицы, нет, — в другом садике цветёт.
— Надо будет её навестить, как она там в другом садике живёт, — сказала Лелия, и хотела ещё о чём-то расспросить, но Павлуша попросил лететь дальше. Сказал, что ему тут невесело, — лилии опечалили его своими рассказами.
— Ну, тогда полетим в большой город, там, может, что-нибудь повеселее увидим.
Лелия поднялась вверх, и в одно мгновение Павлуша увидел большой город, широкие улицы, блестящий свет, роскошные лавки, а на улицах — сколько же людей! Люди суетятся, — те туда, те сюда, аж в глазах рябит! Павлуша и Лелия тихо летели над толпой и присматривались к лавкам, ведь там, в окнах, было выставлено много всякого дива: и куклы, и игрушки, и разные сладости, и золотые украшения, и дорогие платья, и книги с картинками... да где уж! Всего и не перечесть, ни пересказать, что там было.
Лелия остановилась возле одной очень большой лавки, там в освещённом окне стояло много цветов. Хорошие то были цветы! Каких только там не было! Всякие были, какие только есть на свете! Были даже такие, каких нигде не бывает... Розы, лилии всех оттенков, ландыши, фиалки и ещё какие-то дивные, серебристые и золотистые цветы, кто их знает, как и называются. И все эти цветы в веночки свиты и в пучки связаны, а некоторые веточками разложены: и всё такие роскошные и прекрасные, аж сияют.
Павлуша даже руками всплеснул. — Ох, какие же красивые цветы! Таких я ещё и не видел. Куда лилиям, что там в саду! Лелия, поговори с ними, пусть они тебе что-нибудь расскажут.
— Нет, Павлуша, они ничего не расскажут, они не могут говорить, потому что неживые.
— Неживые? Как же они выросли такие красивые, если неживые? А почему эльфы не сидят в них?
— Эльфы, сердечко, никогда не сидят в таких цветах, потому что эти цветы не настоящие, они сделанные, поэтому не пахнут и листья у них грубые, а мы не любим таких цветов и сидеть в них не хотим, хоть как они мастерски сделаны.
— Так они сделанные? — как-то невесело сказал Павлуша. — А кто же их делает, из чего, как?
— А вот я тебе покажу, если хочешь, где их делают, — и Лелия поднялась вверх с Павлушей, аж на четвёртый этаж того же самого каменного дома. Павлуша глянул, видит, — какая-то комната с голыми, грязными стенами, посреди комнаты длинный стол, ничем не покрытый, а на столе куча разных обрезков, проволоки, ваты, ниток, стоят баночки с клеем, в них воткнуты кисточки, в мисочках разведены разные краски, позолота, и всего того так много, везде такой беспорядок.