Лесная песня Страница 9

Когда она подходит ближе и останавливается возле кустов ежевики, что растут недалеко от пожарища, то выпрямляется, и тогда видно её измождённое лицо, похожее на лицо Лукаша.

Л у к а ш
Кто ты — Что ты здесь делаешь?
Ф и г у р а
Я — потерянная Доля.
Завела меня в дебри
неразумная воля.
А теперь я блуждаю,
словно мрак по дубра́ве,
низко припадаю, тропку вымеряю
до утраченного рая.
Ой, та тропа уж
белым снегом укрыта...
Ой, в этих чащах
я навеки забыта...
Л у к а ш
Проломи же, моя Доля,
хоть ту ежевику,
чтоб себе проложить, по снегу провести
хоть крохотную тропинку!
Д о л я
Ой, весною когда-то
я тут в роще ходила,
на тропинках заметных
дивоцветы садила.
Ты топтал дивоцветы,
не щадя, под ногою...
Кругом терни — овраги, и не видно даже,
где искать нам дорогу.
Л у к а ш
Откопай, моя Доля,
хоть руками долинку,
не найдётся ли в снегах
из цветка хоть стеблинка.
Д о л я
Занемели уж руки —
даже пальцем не трону...
Ой, теперь я плачу, потому что вижу,
что погибнуть мне суждено.
(Стонет и уходит.)
Л у к а ш
(протягивая к ней руки)
Ой скажи, дай мне совет —
как прожить без доли?
Д о л я
(показывает на землю у него под ногами)
Как обломанная ветка,
что лежит на доле!
(Уходит, пошатываясь, и исчезает в снегах).

Лукаш наклоняется к тому месту, которое указала Доля, находит ивовую сопилку, которую он когда-то бросил, берёт её в руки и идёт по белой поляне к берёзе. Садится под поседевшими от снега длинными ветвями и вертит в руках сопилочку, иногда улыбаясь, как дитя. Лёгкая, белая, прозрачная фигура, лицом напоминающая Мавку, появляется из-за берёзы и склоняется над Лукашем.

Ф и г у р а М а в к и
Играй, играй, дай голос моему сердцу!
Оно одно осталось от меня.
Л у к а ш
Это ты?.. Ты как упырица пришла,
чтоб пить из меня кровь? — Пей! Пей!
(Раскрывает грудь.)
Живи моей кровью! Так и надо —
ведь это я тебя погубил...
М а в к а
Нет, милый,
ты душу мне дал, как острый нож
даёт ивовой ветке голос.
Л у к а ш
Я душу дал тебе — а тело сгубил!
Что ж теперь ты? — Тень! Виденье!
(С невысказанной тоской смотрит на неё).
М а в к а
О, не печалься за тело!
Оно зажглось светлым огнём,
чистым, горящим, как доброе вино,
в вольных искрах взлетело вверх.
Лёгкий, пушистый пепел
ляжет, вернувшись, в родную землицу,
с родниковой водой там взрастит вербицу —
так мой конец началом станет.
Люди станут приходить,
и бедные, и богатые, радостные и грустные,
радость и скорбь принесут мне, пусть устно,
я с душой буду им говорить.
Я откликнусь к ним
шелестом тихим ивовой ветки,
голосом нежным тонкой сопелки,
смутными росами с кроны моей.
Я им тогда запою
всё, что ты мне когда-то пел,
ещё когда здесь весною звенел,
собирая мечты в лесу...
Играй же, любимый, молю!

Лукаш начинает играть. Сначала его игра [мелодии № 15 и 16] грустная, как зимний ветер, как печаль по утраченному и незабвенному, но вскоре победная песня любви [мелодия № 10, только звучит громче, страстнее, чем в первом акте] заглушает тоску. Меняется музыка — и с ней меняется зима вокруг: берёза шелестит кудрявой листвой, весенние звуки отзываются в цветущем лесу, тусклый зимний день превращается в ясную, лунную весеннюю ночь. Мавка вспыхивает вдруг прежней красотой в звёздном венце. Лукаш бросается к ней с криком счастья.
Ветер сбивает белый цвет с деревьев. Цветок летит, летит и закрывает влюблённую пару, а затем превращается в густую метель. Когда она немного утихает, снова виден зимний пейзаж, с тяжёлыми шапками снега на ветвях деревьев. Лукаш сидит один, прислонившись к берёзе, с сопилкой в руках, глаза его закрыты, на устах застыла счастливая улыбка. Он сидит неподвижно. Снег шапкой лёг ему на голову, засыпал всю фигуру — и падает, падает без конца...
[25/VII 1911 г.]