какой он тихий был, любящий...
«Пойду хоть повидаю матушку, — думает. — Данило вернётся разве завтра — не узнает. Может, в последний раз попрощаюсь... Хоть увижу своё село, пройду улицей. Опоздаю — мать проводят».
VI
Схватилась да и побежала дорогой; а уже вечерело и роса упала. Бежит, бежит Наталья, сердце бьётся, вот-вот выпрыгнет... Месяц взошёл; ночь тёплая и тихая... Вот и Днепр блестит синей волной, и лодки по берегу разбросаны, а там и перевоз; за малый час перебежать можно — недалеко.
Когда слышит Наталья — за нею гонятся. Оглянулась — то Данило мчится... Уже настигает... Не помня себя, кинулась Наталья в воду и поплыла Днепром, как та рыбка.
Примчался Данило... «Не уйдёшь! — крикнул, — не уйдёшь!» Скинул лодку на воду и поплыл за нею; нет весла — гребёт острой саблей. Лодка летит... да всё не догонит Наталью. Уже она и далеченько. Красный платок понёсся по стремнине; длинная коса распустилась по воде. Данило и схватил её за ту косу шёлковую... как замахнулся блеснувшею саблей, только кровь горячая покраснила седую днепровскую волну.
Погубил жену Данило, да и сам пропал... самохотя ли, или так уж Господь его покарал. Нашли обоих рыбаки поутру. Она изнурённая и грустная, а он гневный и грозный, Боже! Как ухватил крепкою рукою за длинную косу, то так рука и застыла навеки. Вместе и нашли.
Кабы такую гордую душу да на добро! Ведь был он искренний и правдивый. Сам никого не обижал зроду, только себя погубил.