Яков Исакович Кальницкий — фигура трагична и противоречива, человек своего времени, который сломали жернова истории. Родился 23 октября 1895 года в Екатеринославе (ныне – Днепр), в семье мелкого маклера. Жизнь с самого начала не сулила ему легких путей — нехватка финансовых возможностей лишила его шанса на полноценное образование. Однако страстный интерес к жизни, внутренняя энергия и решимость сделали его участником самых бурных событий ХХ века.
Во время Первой мировой войны Кальницкий провел более двух лет в окопах, где узнал реалии жестокости, потерь и страха. Война оставила глубокий след не только в физическом опыте, но и в мировоззрении. В феврале 1917 года, увлеченный революционными событиями, он полностью погружается в процесс разрушения старого строя. Становится активным участником формирования Красной гвардии, командует полком в гражданской войне — войне брат на брата, где выбор был не только идеологическим, но и экзистенциальным.
Впоследствии Кальницкий служит в ГПУ, что свидетельствует о его включенности в новую систему власти, а позже поступает в Днепропетровский металлургический институт. Однако обучение не стало его главным призванием — В 1924 году он публикует автобиографические заметки под названием &lquo;От февраля до Октября», которые вызывают определенный читательский интерес. Вдохновленный успехом, он покидает институт и переезжает в Харьков — к тому времени культурной столице Украины, чтобы полностью посвятить себя литературному творчеству.
В последующие годы Кальницкий активно работает как писатель, выпуская ряд книг прозы. Его произведения — среди которых «Всякое бывает» (1925), «В багровом кольце» (1927), «Острозубая камса» (1928), «Человек, Сын полка (1931), Огни в Арктике (1934), Письмо в Америку (1934), Остров голубых песцов «Новоземельские рассказы» (1938) — отличаются тематическим разнообразием, вниманием к человеку в экстремальных обстоятельствах, погружением в психологическую глубину.
Но именно последний сборник, «Новоземельские рассказы», стал для него роковым. Один из экземпляров он подарил с автографом своему знакомому — Эдуарду Енукидзе, брату влиятельного советского деятеля Авеля Енукидзе. Когда Енукидзе попали в немилость и были репрессированы, книга с дарственной надписью стала формальным поводом для обвинения Кальницкого в принадлежности к «сионистской шпионской организации». В июне 1938 года его арестовывают.
Дальнейшие события стали типичным, но тем не менее жутким примером сталинской репрессивной машины. Кальницкого содержали в бесчеловечных условиях, издевались физически и морально. Его камера была настоящим адом: жаркая, грязная, перенаселенная, без пищи и воды. Под давлением и угрозами он подписывает «признание», в котором признает себя «сионистским шпионом». Лишь впоследствии, придя в себя и поняв масштаб абсурда, он отказался от всех показаний, заявив, что те были выбиты пыткой и психологическим давлением.
Его история стала еще более гротескной, когда следователи начали искать следы деятельности вымышленного раввина Шабсая Цви — персонажа, оказавшегося исторической фигурой с XVII века. Даже после этого фарса Кальницкий не сдается, пишет письма Сталину, Берии, Ворошилову и другим чиновникам с просьбой о пересмотре дела. Но все его обращения остаются без ответа.
Финалом этого абсурдного процесса стал приговор: три года лагерей. Наказание он отбывал на Севере — в Онегтабе, станция Пукса. Несмотря на все попытки добиться пересмотра дела, приговор остался в силе. После возвращения в Харьков в 1941 году буквально за неделю до начала войны Кальницкий больше никогда не писал. Он замолчал навсегда — нравственно уничтожен, опустошен, разочарован. Умер в нищете и забвении в феврале 1949 года.
Только через 40 лет после его смерти, 16 января 1989 года, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР, он был полностью реабилитирован. Но эта реабилитация не вернула утраченные годы, не исцелила нанесенные раны, не восстановила разрушенной судьбы.