Елена Галицкая: путь к Украине, ставший сердцем
Рассказать о себе в нескольких предложениях — всегда задача не из легких. Гораздо проще вместить все в несколько слов: родился, учился, работал, женился (или вышел замуж). А может, стоит взять и пересказать жизнь целой историей…
Когда в 1963 году мы с бабушкой готовились к переезду из России в Киев, где уже ждали мама и отчим-военный, один дальний родственник, обессиленный алкоголем и пренебрежением, бросил вслед: "Что, к хахлам едете?" Мне было тогда восемь лет. И эти его ехидные слова долго не имели значения. Лишь со временем, когда над Майданом поднимался черный дым шин, когда огонь пылал не только на площади, но и в сердцах, я с маленькой внучкой у телевизора вспомнила ту давнюю фразу. Вспомнила и тогда, когда пылал Дом профсоюзов, на месте которого когда-то стоял Дом учителя, где мы в детстве играли отрывки из "Юности родителей"; Горбатова. Вспомнила тогда, когда наши ребята погибали на фронте, а я тщетно искала в ленте "Одноклассников" моей питерской родственницы хотя бы тень сочувствия — там были только котики, собачки и беззаботные картинки с ангелами.
Киевская школа стала для меня вторым домом. Родители пытались ходатайствовать, чтобы меня освободили от изучения украинского языка, мол, сами не знаем — как поможем? Но директор твердо ответил: "Пусть учит. Я сам знаю украинский, русский, польский, немецкий, и это мне никогда не мешало. Я всегда вспоминаю этого человека с благодарностью.
После школы жизнь постепенно вела меня дальше. Однажды моя подруга пригласила праздновать свою свадьбу в "Мельнице" в Гидропарке. Мы решили говорить только по-украински — нашей, ломаной, несовершенной. Но даже такой украинский вызвал перешептывания за соседними столами: "Видимо, с Запада приехали..." В 1974 году в Киеве украинский язык был слышен редко: либо суржик от выходцев из сел, которые стыдились своих корней, либо полное безразличие ко всему родному.
Я всегда любила книги. С детства. Читала преимущественно на русском — все подряд, увлекалась поэтами "серебряного возраста". Знакомство со своим будущим мужем открыло новый мир: мир украинской литературы. Мы искали книги в букинистических магазинах, реже — в книжных магазинах. Особенно ценили переводы классики, которые тогда еще издавали Днепр" и "Советский писатель". В это время украинский язык начал наполнять мое сердце.
По образованию я картограф. После окончания школы много лет работала по специальности. Более пятнадцати лет я "летала птичьим летом" Украиной, мечтая увидеть своими глазами те места, которые рисовала на картах. И хотя реальные пейзажи иногда отличались от чертежей, именно благодаря путешествиям я по-настоящему открыла для себя свою страну.
Начать разговаривать на украинском было непросто. Но впоследствии помогла моя трехлетняя внучка: просмотрев мультфильмы о Микки-Маусе на украинском, она сама мгновенно перешла на язык. Да, благодаря диснеевскому персонажу, в нашей семье утвердилась украинская.
В юности я мечтала работать переводчиком или в редакции. Мечты сбылись, хотя и не совсем так, как представлялось: я работала оператором набора текстов в газете "Посредник" во времена перестройки, редактировала материалы в ведомственном экономическом журнале, корректировала тексты для журнала "Книголюб", к сожалению, просуществовавшего недолго. Сейчас на пенсии, делюсь книгами и придумываю сказки вместе с внучкой.
Часто спрашиваю себя: почему у меня, человека, рожденного в Ленинграде, болит судьба украинского языка больше, чем у некоторых, кто имеет глубокие местные корни? Может потому, что мои собственные корни давно затерялись в беспределе истории. Украина стала моей настоящей Родиной. Я живу на ее земле, люблю ее до глубины сердца, знаю ее прошлое и настоящее — и больно, когда вижу безразличие к собственной идентичности.
Не будьте равнодушны. Не будьте просто "как все". Будьте украинцами. И гордитесь этим!