Над Киевом — золотой гомон,
И голуби, и солнце!
Внизу —
Днепр касается струн...
Предки.
Предки встали из могил;
Пошли по городу.
Предки жертвы солнцу приносят —
И оттого золотой гомон.
Ах, тот гомон!..
За ним не слышно, что друг твой скажет,
Из-за него грозы, пролетая над городом, плачут, —
Потому что их не замечают.
Гомон золотой!
Ночью,
Когда Млечный Путь серебристую пыль простелет,
Открой окно, послушай:
Слушай:
Где-то в небе текут реки,
Могучие реки звона Лавры и Софии!..
Лодки золотые
Из седой-седой Древности причаливают.
Лодки золотые.
...С крестом,
Озаренный,
Божьей милостью в сердце раненный
Выходит Андрей Первозванный.
Ступает на горы:
— Благословенны будьте, горы, и ты, река мутная!
И засмеялись горы,
Зазеленели...
И река мутная наполнилась солнцем и лазурью —
Коснулась струн...
Ночью,
Когда Млечный Путь серебристую пыль простелет,
Выйди на Днепр!
...Над Сивоусым небесными ланами Бог проходит,
Бог засевает.
Падают
Зёрна
Хрустальной музыки.
Из глубин Вечности падают зёрна
В душу.
И там, в храме души,
Над которым в недосягаемой вышине вьются
голуби-молитвы,
Там,
В полном звучании храма аккордами расцветают,
Вдохновенные, как очи предков!
Он был как жрец, упоённый молитвой, —
Наш Киев, —
Который молился за всю Украину —
Прекрасный Киев.
— буря!
Стихийно очи он раскрыл —
И все смеются, как вино...
— блеск!
— ужас!
Развивши ясные корогвины
(И все смеются как вино),
Огнём воспламенился Киев
В творческой высоте!
— здравствуй! здравствуй! — сыплется из очей.
Тысячи очей...
Вдруг тишина: кто-то говорит.
— слава! — из тысячи грудей.
И над всем этим в сиянии солнца голуби.
— слава! — из тысячи грудей.
Голуби.
То Украину
За все годы бесславья благословлял крестом
Озарённый,
Божьей милостью и сердцем раненный
Андрей Первозванный.
И засмеялись горы,
Зазеленели...
Но два чёрных гроба.
Один светлый.
И вокруг
Калeki.
Ползают, гнусавят, руки протягивают
(О, какие скорченные пальцы!) —
Дайте им, дайте!
Есть им дайте — пусть зверя в себе не лелеют,
— дайте.
Ползают, гнусавят, солнце проклинают,
Солнце и Христа!
Проходят:
бедные, богатые, гордые, молодые, влюблённые в облака
и музыку —
Проходят:
Чёрная птица — у неё глаза-когти! —
Чёрная птица из гнилых закоулков души,
С поля боя прилетела.
Каркает.
В золотом гомоне над Киевом,
Над всей Украиной —
Каркает.
О, бездушная птица!
Не ты ли распятие души людской
Века долбила?
Века долбила?
Века.
Не ты ли вынимала живые глаза,
Из сердца веру?
Из сердца веру.
Чего же тебе теперь нужно
В часы радости и смеха?
Чего же тебе нужно теперь, о бездушная птица? —
Говори!
Чёрнокрилье на голубей и солнце —
Чёрнокрилье,
— Брат мой, помнишь дни весны на заре свободы?
С тобой, обнявшись, ходили мы по братским тропам,
Славили солнце!
А у всех тогда (даже у травы) смеялись слёзы...
— Не помню. Отойди.
— Милый мой, отчего ты не смеёшься, отчего не радуешься?
Это же я, твой брат, к тебе по-родному говорю, —
Неужели ты не узнал?
— Отступись! Убью!
Чёрная птица,
Чёрная птица каркает.
И вокруг
Калeki.
В часы радости и смеха
Кто их поставил на колени?
Кто протянуть сказал им руку,
Какой безумный бог — в часы радости и смеха?
Предки с ужасом отвернулись.
— вырастем! — сказали тополя.
— брызнем песнями! — сказали цветы.
— разольёмся! — сказал Днепр.
Тополя, цветы и Днепр.
Звенит, звенит, звонит
И бьётся на куски...
— Не золотые ли это источники пробиваются под землёй?
Лелеет, веет, ласкает,
Трепещет, словно сон...
— Не самоцветы ли растут в глубинах гор?
— вырастем! — сказали.
— разольёмся! — Днепр.
Звёздного утра приникни ухом к земле —
...идут.
То где-то из сёл и хуторков идут в Киев —
Дорогами, тропами, обходными.
И бьются их сердца в такт
— идут! идут! —
Звенят словно солнце в такт
— идут! идут! —
Там над дорогами, тропами, обходными.
Идут!
И все смеются как вино:
И все поют как вино:
Я — сильный народ,
Я молодой!
Вслушался я в твой золотой гомон —
И вот услышал.
Взглянул я в твои глаза —
И вот увидел.
Горы камня, что на грудь мою навалили,
Я так легко сбросил —
Словно пух...
Я — негасимый Прекрасный Огонь,
Вечный Дух.
Встречай же нас ты с солнцем, голубями.
Я сильный народ! — с солнцем, голубями.
Встречай нас родными песнями!
Я — молодой!
Молодой!
1917