Забыта тень

Суровый Данте, изгнанник флорентийский,
Встаёт из тьмы времён средневековья.
Какие времена — такие и его песни,
Он их нашёл в мистическом, тёмном лесе,
Среди хаоса чудных наваждений.

Чей дух решился б с ним идти скитаться
По той дубраве, хоть меж терний диких
Цвели бы вечно яркие цветы?
Собрал певец художнею рукою
Те все цветы и сплёл из них венок,
Скропил его небесною росою
И положил на раннюю могилу
Прекрасной Беатриче Портинари,
Что раз когда-то к нему лишь улыбнулась,
Другой же раз прошла, не глянув даже,
А в третий раз он на неё глядел,
Когда она в гробу лежала неподвижна.
Она была для него точно солнце,
Что свет и радость, жизнь дарит щедро,
Не зная, кому дар приносит свой.
И хоть зашло то солнце золотое,
Он не забыл его ни в мрачной темноте,
Ни при огне домашнего очага.
Ни на земле, ни в аду, ни в раю
Он не забыл своей Беатриче.
Она одна в его песнях царила,
В той стороне, где жил он лишь душою,
Другой жены он так и не обрёл.
Он увенчал её венцом такой славы,
Какой не знала ни одна из женщин.
Бессмертны Данте и его Беатриче,
Их мощная смерть не разлучила.
Зачем же ты, фантазия коварна,
Мне показываешь бедный слабый образ,
Как смутный сон измученного сердца?
На ней ни венца нет, ни ореола,
Лицо закрыто будто покрывалом,
Как плотным мраком. Кто же это, кто?
Ни один певец её не воспевал,
Ни мастер кисти не изображал;
Где-то там, на дне истории глубоком,

Лежит о ней лишь память. Кто же она?
То — жена Данте. Другого имени
От ней не сохранилось, точно с рождения
Она и вовсе имени не знала.
Та женщина не была путеводной звездою,
Она, как верная тень, пошла за тем,
Кто был вождём "несчастной Италии."
Она делила с ним тяжёлый хлеб изгнанья,
Она ему огонь в очаге разжигала
В чужой далёкой хате. И не раз
Его рука, ища опоры в муке,
На её плечо склонялась, верно;
Ей дорога была его певучая слава,
Но никогда не протянула руки,
Чтоб хоть лучик из славы той принять;
Когда же погас огонь в очах поэта,
Она закрыла их набожною рукой.
Да, верная тень! Но где её судьба,
Где жизнь её, где радость и где горе?
История молчит, но в думе вижу я
Так много дней печальных и унылых,
Проведённых в тревожном ожиданье,
Ночей бессонных, мрачных, как забота,
И долгих, словно нужда; я вижу слёзы…
И по слезам, как по росе жемчужной,
Прошла в страну бессмертия — Беатриче!

X/25. 1898 г.