Братишка Волчонок и сестрица Лисичка хитрили, сколько могли, грешили, сколько вмещалось, а потом сели да и говорят:
— Хватит нам грешить! Надо покаяться. Пойдём на паломничество за море, чтобы вымолить свои грехи.
Пойдём — так пойдём. Собрались — идут. Шли, шли, пока не повстречали Осла, который пасся на пастбище.
— Здравствуй, Ослик-братишка! — обратились они к нему.
— Здравствуйте, добрые люди! — отвечает Осёл.
Остановились они, глядят на Осла с аппетитом, а потом Лисичка говорит:
— А может, ты, Ослик-братишка, пойдёшь с нами в дорогу?
— А куда вас Господь ведёт?
— В паломничество в далёкую заморскую страну.
— Что ж, я готов идти с вами.
— Иди, сынок, иди, — важно произнёс Волк, — с нами тебе будет безопасно, да и в дороге приятно поболтать.
Долго ли шли, коротко ли — пришли наконец в полном согласии к самому морю. Тут Лисичка завертелась туда-сюда, нашла лодочку, привязанную к берегу, и крикнула своим. Сели они в лодку, отвязали и поплыли. Осёл гребёт, Волк рулит, а Лисичка следит за парусом. Всё у них идёт ладно — душа радуется.
Плывут, плывут, а Волк с Лисичкой уже сильно проголодались. Ослу всё нипочём; в лодке на дне была подстилка из соломы и листьев — вот он и жуёт потихоньку и гребёт так, что аж брызги летят.
— Слушайте, — говорит Лисичка. — Мы, с Божьей помощью, посреди моря, но кто его знает, дойдём ли до цели?
— Бог милостив, — говорит Осёл и гребёт дальше.
— Оно-то так, и я тоже так думаю, — говорит Лисичка, качая головой, — да что, если мы сильно прогневали Его, милосердного?
— А чем это? — в один голос воскликнули Волк и Осёл.
— Забыли исповедоваться, прежде чем отплыли в море. Разве вы не знаете, какой обычай у благочестивых людей?
— Ай-ай-ай! — закричал Волк. — Правда твоя, Лисичка! Великий грех! А вдруг буря придёт и потопит нас — что тогда будет? Не только телом, но и душой погибнем на веки вечные.
— Что же делать? — спрашивает обеспокоенный Осёл.
— Знаете что, — говорит Лисичка, — давайте исповедуемся друг другу вслух и понесём покаяние каждый за свои грехи — может, Бог нас простит. Ты, Волк, исповедуйся мне, я — тебе, а Осёл — нам обоим.
— Хорошо! — говорит Волк. — Тяжёлые у меня грехи, Лисичка-сестричка. Как бывало вломлюсь в овчарню, то не режу одну или две овцы, чтобы наесться, а замучаю десять, двадцать — просто от злости.
— За такой грех, Волчонок-братишка, должен ты три дня поститься и кланяться в пояс. Да и мои грехи не легче. Как бывало залезу в курятник, то не душу одну-две курочки, чтобы наесться и деток накормить, а передушу десять, двадцать — просто от злой воли.
— О, за такой грех, Лисичка-сестричка, должна ты четыре дня поститься и кланяться. А ты, Ослик-братишка, чем Бога обидел?
— Припоминаю, — с сокрушённым сердцем говорит Осёл, — как-то мой хозяин запряг меня в повозку и целый день возил арбузы, дыни, морковь, огурцы и всякую огородную зелень. Так вот, один огурец выпал с повозки — я наклонился, поднял его и съел. Больше ничего не могу припомнить.
— О, тёмный грешник! — завыли в один голос Волк и Лисичка. — Да это же страшнейший грех! Разве тебе позволено есть огурцы? Это ж ты главную заповедь нарушил. И за это нет тебе покаяния — только смерть.
Подумал Осёл, к чему дело идёт, и говорит:
— Ну, коли смерть — так смерть. Пусть хоть своей смертью искуплю грех. Только об одном мне жаль. Собираясь в дорогу, я закопал в поле под камнем большой клад. Жалко, если он пропадёт. Если бы вы, добрые люди, его откопали да раздали на святые церкви, на службы Божьи и на милостыню за мою душу!
— Хорошо, Ослик-братишка, хорошо, — сказал Волк, — сделаем всё, как ты говоришь — только скажи нам, где тот клад лежит и по чём узнать его схрон?
— Он недалеко от того места, где вы меня встретили, а узнать его можно по камню, которым завалена нора. На этом камне вырезан такой же знак, как вот тут у меня на левом копыте. Присмотрись хорошенько — сразу узнаешь.
Поднял Осёл левую заднюю ногу, а Волк наклонился посмотреть, что там за знак на копыте. Да в тот же миг Осёл как даст копытом, как врежет Волку по зубам — аж тот перевернулся и бултыхнулся прямо в море. Не успел и очнуться — как уже был конец ему.
А Лисичка, увидев, что с Волком приключилось, от страха аж подпрыгнула — да так неудачно, что сама свалилась в море и утонула. А Осёл плыл, плыл — и доплыл благополучно до берега.