Сон («У всякого своя судьба...») Страница 2

Тяжко мне
Парить над Невой.
Украины далёкой,
Может, уж не стало.
Полетел бы, посмотрел бы —
Да бог не пускает.
Может, Москва выжгла всё
И Днепр осушила,
В синее море свела воды,
Могилы разрыла —
Нашу славу. Боже милый,
Сжалься, Боже милый!
И умолкло; гляжу я —
Белая туча
Серое небо закрыла,
А в той туче будто зверь
В чаще завывает.
То не туча — белая пташка
С облака спустилась,
Над царём тем позолоченным
Завыла, разрыдалась:
«И мы скованы с тобою,
Людоед, змеюка!
На великом страшном суде
Мы богом закроем
От глаз твоих ненасытных.
Ты нас из Украины
Гнал, голодных и раздетых,
В снег, на чужбину,
А потом зарезал; с наших
Шкур себе багряницу
Пошил — жилами прошитую —
Да и заложил ты
Столицу в ней. Посмотри-ка:
Церкви да палаты!
Веселись, проклятый кате!
Проклятый! проклятый!»
Разлетелись, растворились —
Солнце поднималось.
А я стоял, дивился
И боязно стало.
Уж бедняки зашевелись,
На работу спешат,
А москали на развилках
Уже маршируют.
Вдоль улиц поспешают
Заспанные девки,
Да не из дому — к дому:
Посылала мать их
На всю ночь вкалывать,
На хлеб зарабатывать.
А я стою, склонившись,
Думаю, гадаю,
Как же трудно тот насущный
Люди добывают.
Вот и братья потянулись
В сенат — строчить
Да подписывать — да драть
И с отца, и с брата.
А меж ними и земляки
Тут и там мелькают:
По-московски как режут —
Смеются, ругают
Своих отцов, что с малолетства
Не учили немецкому…
А теперь — в чернильнице кисни!
Пиявки! Пиявки! Может, батя
Последнюю корову
Жидам продал, пока выучил
Московского слова.
Украина! Украина!
Вот твои дети,
Твои юные цветы,
Чернилами политые,
Московскою беленой
В немецких теплицах
Задушены! Плачь, Украина!
Бездетная вдовица!
Пойду хоть поглядеть
В палаты к царю,
Что там творится. Прихожу:
Старшина пузатый
Рядом стоит; сопит, храпит,
Надутостью светит,
Как индюки, и на двери
Косо поглядели.
И вдруг двери отворились:
Точно из берлоги
Медведь вылез, еле-еле
Переставил ноги;
Да отёкший, аж посинел —
Похмелье злосчастное
Мучило его. Как рявкнет
На пузатых первых —
Все пузатые до единого
В землю провалились!
Он вылупил глазищи —
И всё затряслось,
Что осталось. А как начал
На меньших кричать —
И те в землю; он на мелких —
И те исчезают!
Он на челядь — и челядь
Сгинуло как не бывало;
На москалей — и москали
Стыдом застонали,
Пошли в землю. Диво-дивное
В мире приключилось!
Гляжу я, что ж дальше будет,
Что ещё учинит
Мой медведик! А он стоит,
Голову повесил
Сиромаха. Где же делась
Медвежья натура?
Точно котёнок — такой чудной!
Я аж рассмеялся.
Он услыхал, как заорёт —
Я перепугался
И проснулся… Вот такое
Снилось мне чудовище.
Диво, странное какое!
Такое только снится
Юродивым и пьяницам.
Не дивуйтесь, братья,
Что не быль вам рассказал я,
А то, что приснилось.
8 июля 1844, С.-Петербург