Полночь. Глухо. Холодно. Ветер воет...

Полночь. Глухо. Холод. Ветер воет.
Я замерз. Из онемевших пальцев
Выпало перо. Усталый мозг
Отказался слушаться. В душе — немота.
Ни мыслей, ни чувств, ни боли — ничто
Там не шевелится. Всё замерло,
Как гнилой пруд в лесной глуши,
Чей тёмной воды не тревожит
Даже дыханье ветра.

Но тсс! Что это?

Неужто утопленники со дна болот
Встают и из вонючих вод протягивают
Опухшие, зеленоватые руки?
И голос слышен — стоны, крики, плач —
Не настоящий голос, а нечто далёкое,
Слабое, призрачное, тень голоса, вздох,
Что слышно только сердцу, — но как же больно,
Как же больно!..

«Папа! Папа! Папа!

Это мы — твои нерождённые дети!
Это мы — твои неспетые песни,
Что были в грязи преждевременно утоплены!
О, взгляни на нас! Протяни нам руку!
Позови нас к свету! Позови нас к солнцу!
Там радостно — пусть не чахнем здесь!
Там так прекрасно — не дай нам гнить!»

Не выйдете вы к свету, бедные детки!
Мне не вывести вас уже к солнцу!
Я сам лежу здесь, в тёмной яме,
Я сам гнию, к земле прибитый,
А с диким хохотом по моей груди
Топчет и бьёт меня моя злая судьба!