В Путивле-городе рано-рано
Поёт-печалится Ярославна,
Как та кукушка голосит,
Словами жалобу плетёт.
— Полечу, — говорит, — зигзицею,
Вдовой-птицей, той чайкою,
Над Доном синею волной
Рукав бобровый намочу
В реке Каяле. И на теле,
На княжьем белом, посинелом,
Омою кровь сухую, яд
И раны тяжкие, глубокие... —
И квилит-плачет Ярославна
В Путивле рано на валу:
— Ветер-ветрище мой единый!
Легкокрылый повелитель!
Зачем на сильном ты крыле
На милых воинов моих,
На князя, свет мой ненаглядный,
Ты шлёшь татарские ты стрелы?
Тебе ведь мало и небес,
И земли, и моря синего.
На море лодочки качай,
А не стреляй в меня, злодей ты!
Ты унес радость мне мою,
В степи на ковыль разбросал. —
Скорбит, рыдает, плачет рано
В Путивле-городе Ярославна.
И молвит: — Мощный и седой,
Широкий Днепр, не молодой!
Ты пробивал скалы крутые,
Текущий в степь половецкую,
Ты на байдаках нёс полки
На Кобяка, на половцев
Дружину ту Святославову!..
О мой Словутич преславный!
Ты мне верни любовь мою,
Чтоб я постель ему стелила
И в море слёз не утопала, —
Слезами море не залить. —
И плачет, плачет Ярославна
В Путивле на валу, у брами.
Святое солнце уж взошло.
И говорит: — Светило святое,
Ты землю радостью залей,
Ты людям свет и утешенье,
А мне печали не снеси.
Святой, огненный господине!
Ты выжег степи и поля,
Сжёг князя моего, дружину,
Сожги и душу мне дотла!
Иль не свети, не обогрей...
Погиб мой ладо... я погибну!
4 июня [1860] Санкт-Петербург
В Путивле-городе рано-рано
Грустит, рыдает Ярославна!
— Полечу, — молвит, — зозулею,
Над Дунаем полечу!
Рукав бобровый намочу
В реке Каяле... и омою
На княжьем теле молодом
Засохшую его я кровь,
Глубокие на милом раны, раны... —
И плачет, плачет Ярославна
В Путивле-городе. И говорит:
— Ветер-витязь, господине!
Зачем ты веешь, несёшь
На лёгком своём ты крыле
Татарские стрелы?
14 сентября [1860, Санкт-Петербург]