Мы осенью немного схожи
Хоть капельку — на образ Божий,
Конечно, не все — но хоть как
Немногие.
Крутой овраг,
Как цыган — чёрный и раздетый,
Убитый в роще или спит.
А по долине, по рассвету,
Из степи перекати-поле
Рыжим ягнёнком вдаль бежит
К речке — жажду утолить.
А речка взяла его в воды,
Да в Днепр широкий унесла,
А Днепр в море, за пределы —
И в море сказку закатила,
Да бросила — на чужбине.
И жалко станет вдруг тебе
Травинки той малютки.
Пойдёшь себе, придавленный
По долу — через рощу;
Роща шепчет, гнутся лозы
В овраге у дороги,
Мысли душу обступают,
И слёзы текут.
И хочется исповедаться,
Сердце распахнуть,
И хочется… Боже милый!
Как хочется жить,
И любить Твою правду,
И весь мир обнять!
Счастлив ты, мой друг и брат,
Когда есть у тебя дом.
Счастлив ты, если в том доме
Есть с кем говорить.
Хоть младенец — карапуз,
И тот угадает
Твои весёлые думы…
Сам Бог говорит
Непорочными устами.
А тебе, мой одинокий,
Мой друг единственный,
Горе тебе — на чужбине,
В полной тишине.
Кто с тобой заговорит,
Поздоровается, взглянет?..
Вокруг тебя растянулась,
Словно труп бездыханный,
Поблекшая пустыня,
Брошенная Богом.
[Вторая половина 1849, Косарал]