I
Уже нет господа на небе!
Нет больше творца, ни самодержца,
Нет больше силы, что словом могучим
Из ничего всё вызвала на свет!
Он, будто тень великая, веками
Лежал на мире, ум людской глушил,
Сжимал сердца железными клещами
Тревог, терзал души, хлебал всю кровь,
И пар горячий свежего тела
Впивал в себя с звериным наслажденьем!
Как упырь, вцепился он в грудь мира,
Сосал из человечества все соки.
А ныне — нет! О солнце! Свет! Свобода!
Его уж нет! Я, червь, ничтожный атом
В бескрайней вечной материи природы —
Я убил его, растоптал, рассеял!
Я стрелами могучих, ясных дум
Его пронзил и низвергнул с престола,
Как некогда Давид сразил Голиафа.
Мечом познания и человеческого
Опыта я отсек ему главу!
Победа — моя! Его не было — нет!
Я сбросил в бездну мрака беспредельну,
Где возврата нет, и нету ворот.
О, сколько сил, страданий и терпенья
Мне это стоило! Как раз сегодня
Прошло уж двадцать лет, как я, вернувшись
Из странствий дальних, долгих, по чужбинам,
По Европам, где лучших, мудрейших
Я повстречал, что жили в то лишь время,
Собравши мудрость всех прошедших веков
Из древних книг, — тогда я взялся
За это дело. Двадцать лет я жил
С ним, как влюблённый с возлюбленной, дарил
Ему порывы, лучшие мгновенья,
Те, в коих из сокровищ глубины
Души восходит чувств могучий прилив,
А в голове снуют стаи блистательных
И вольных дум. Всё это я ковал
В моей кузнице духа без усталости,
Точил, шлифовал, закалял слезами,
Сердечной кровью — і вклав у цю книгу,
Великую оружейную палату
Духа людского. Это — мой единственный
Сокровищный сундук, моя заслуга,
Моя Америка — мною завоёвана,
Открыта, закреплённая для мира!
Мелка и жалка, кровава земля
Испанская — с моей сравненья нет!
Какие там сокровища Монтесумы
И золото Перу — против сокровищ
Духовных, света, вольности, что щедро
Я в книге этой положил для мира!
Те клады — дым, осталась только кровь
И цепь несчастий нескончаемых за ними.
Мой же дар — свобода и новое бытие!
Мир, где мы были гостями, как сироты,
Что родной дом изгнал, — отныне станет
Нашим! Мы — хозяева в нём, навеки!
Не вне его, в нём наша родина!
Не вне его — в нём мы бессмертны!
И в нём нам нужно строить бытие,
И счастие, и жизнь! Всё остальное —
Лишь дым, лишь сон, лишь детская мечта!
Как жалки
И нищи те еврейские сказанья,
Что нам навязаны, что с детства
Впихивают в нас, вбивают в головы,
Выдают за вершину мудрости,
Откровенье самого… бога!
Как бедны и глупы они, совсем
На пару с бабушкиными байками!
Миру, дескать, шесть тысяч лет всего,
За неделю создан! Люди сразу
Святы и разумны, бессмертны и чисты!
Жили в раю… змея их обманула!
За детский проступок, пустяк нелепый,
Бог прогнал их прочь и проклял навеки
И род их весь — омрачил им разум,
Сердца испортил… А потом, спустя
Четыре тысячи лет, послал
Сына своего — зачем? Чтобы он
Принял мученическую, позорную
Смерть от людей… И этой смертью
Умилостивил божий гнев — за что?
За то, что Адам съел яблоко в раю!
Сказка нелепая, безвкусная даже,
От неё веет кровью, злобой, мраком,
Жестоким, слепым отчаяньем.
Бог…
Так говорят нам мудрые учителя…
Он и святейший, и разумнейший,
И милосердный, и справедливый,
Он добрый и страшный, отец и палач!
Он любит всех людей, как будто дети,
Он видит все сердца, все мысли знает,
Он знает всё, что есть, и что грядёт!
Он держит мир и каждую пылинку!
И всё, что есть, творится лишь по воле
Его! Без воли божьей волос
Не упадёт ни с чьей головы…
О бедные, несчастные, убогие!
Вас сотни лет дурили пустословьем!
Коль бог умен, зачем же он создал
Дураков? Коль добр — зачем же злому
Вручил он власть над миром? Коль же любит
Людей и ведает их мысли все
Заранее — зачем позволил грешить?
Зачем за грехи — крошечные, детские —
Он гневается так, как самодур
И навеки бросает в муки адские?!
Отвратны, дики, нелепы эти сказки!
Фантазии каких-то людоедов!
А нам твердят — вот истина Христова!
Одна лишь правда! Спасенье!
Но довольно!
Пора бы сказкам — в детские чуланы!
Им не бывать краеугольным камнем
Мирового строя! Словно пчёлка,
Маленькая, неутомимая, я
Летал двадцать лет над лугами прошлых
Веков, над мыслями и над мечтами,
И каждую ясную, вольную думу
Я собирал — по капле, сберегал.
Где смелый человеческий дух
Врывался в поле, церковью запретное,
Где чувство жаркое бунтовало
Против мистерий, догм и тиранства —
Где высшее из чувств людских — сомненье —
Тайно терзало храмы изнутри —
Я следом шёл, как по следам святынь,
Собрал всё, словно жемчуг дорогой,
Венок связал… Лукреций и Джордано,
Серве́т, Тацит, Цицерон, Сосин, Лукиан —
И многие другие…
Свободомыслящие, честные бойцы
За плодотворную свободную мысль,
И их союзники — учёные умы,
Открыватели тайн природы —
Колумб, Коперник, Кеплер, Тихо Браге —
Вот мои спутники, учителя!
Но мне и их не стало достаточно —
Я, как разведчик, дерзко и упорно
Проник в чужой враждебный лагерь, сквозь
Гору традиций туманной, церковной,
Вгрызался в «отцов» прославленных:
Тертуллиана, Иоанна Златоуста,
Григория (трижды!), Августина,
Иеронима, Фому Аквинского…
Я штудировал соборы, ритуалы,
Следил за еретиками, с почтеньем
Преклонялся к теням Бардесана,
Цельса, Пелагия, Манеса…
Закаливал упорство я в крови
Вальденсов, альбигойцев, мавров,
На кострах, где горели ясные
Искры вольного мышленья — Моле,
Джордано, Серве́т — и многих других.
Но и того мне было всё же мало —
Я вылетел за христианский мир,
Изучил Коран, внимал преданья
О Будде, Зороастре, Мелькарте,
Озирисе, Тао, Ваале, Изи́де,
О верованиях диких, где гадюк,
Медведей чтят, и рыб, и крокодилов,
Где молятся деревьям, рекам, птицам,
Где в бога верят — и же ж его бьют,
Коль не исполнил просьбу их! Всё это
Я изучал, я вслушивался в поверье
Людей просвещённых, но суеверных,
Что, словно отблеск дикости и мрака,
Дожили до нынешних времён…
Я видел: в сны, в приметы, в добрый час,
Во чары, в звёзды, зодиак — всё верят!
Я всё собрал, я свёл в одно, я слил
Все аргументы, с коими веками
Люди пытались доказать себе,
Что бог есть. И разбил их в прах!
В семьдесят семь тез сбрал их, и каждая
Кончается победным восклицаньем,
Как звук трубы: *Non est Deus* —
[Нет бога (лат.)]
Но мало мне — что я низринул с трона
Всевышнего, что в прах развеял небо —
Я саму тень Всевышнего развеял!
Ту выдумку — кровавую, слепую —
Егову, Браму, Ра, Аллаха, Зевса,
Фетиша, Бога — всё развёл по нитке!
Показал я: не бог творил людей,
А человек создал себе богов
Из ничего, по своему подобью!
Чёрный — чёрного, людоед — жестокого,
Многожёнец — такого ж многожённого,
Философ — мыслящего, как он сам,
С экспериментами, как на бумаге:
*Non Deus hominem, sed homo Deum
Ex nihilo creavit* —
[Не бог создал человека, но человек из ничего создал бога (лат.)]
Вот итог всей моей работы,
Науки и мышленья. Это — моя Америка!
И с ними в вечность перейдёт
Моё имя. И за них потомки
Благословят меня, и вознесут
Среди победителей великих,
Что шаг за шагом освобождали
Людей от пут, от мрака и варварства!
О, хоть бы во сне я мог увидеть
То время, когда это дитя
Моё — свободное и ясное —
Раскроется под солнцем! И когда
В школах дети, на площадях мужи
Свободно смогут повторить те слова!
Увы, ещё далёко этот час…
Я — не Моисей, не с вершины я
Гляну в землю обетованну,
Куда веду людей — но сам в неё
Не вступлю… Таков удел всех тех,
Кто новьём в скалу века врезается,
Сокрушают старые засовы —
И погибают, не увидев даже
Плодов победы. Христофор Колумб
Вернулся в цепях из Нового света —
Но был он всё ж счастливей, чем я.
Он открыл такое, что всякий видел!
А я?.. Моё открытие — пустота,
Там, где видели прежде основанье.
Моё открытие — простор и воля,
Что нужно заполнить трудом веков!
Моё открытие — не цель, а путь,
Без края. Не отдых — труд! Не покой,
Но движение. Не уверенность
Собачья, что легла на истину
И сторожит… Но сомнение и
Критика, и поиск истины.
И мысль, что всю её — не охватить
Нам, малым атомам, — никогда!