Сказка
Трудно было Лисичке добывать себе хлеб насущный. Постарела, ослабела, а есть-то всё равно хочется. Вот и пустилась она на хитрость. Забралась как-то в дымоход, вымазалась сажей — и пошла по лесу, голову понурив, тяжело вздыхая, перебирая чётки. Звери сначала боялись — начали разбегаться от неё, но она сладенько уговаривала их:
— Бог с вами, деточки! Куда же это вы? Меня боитесь? Да не бойтесь, голубчики. Видите — я теперь черница, служу Богу, тело постом томлю, поклоны бью, в паломничество иду к святому месту.
Услышал это Петух. Очень его тронула Лисичкина набожность, и говорит он ей:
— Лисичка, божья черничка, возьми меня с собой в паломничество.
— Ладно, Петушок. Да что ж ты пешком пойдёшь? Садись ко мне на спину. Много я душ из твоего рода загубила, так хоть этим покаянием замолю, может, Господь грехи мне простит.
Сел Петух Лисичке на спину, едет. Вдруг встречают Голубя.
— Куда вы, люди божьи? — спрашивает их Голубь.
— В паломничество, к святому месту.
— Возьмите и меня с собой.
— Конечно, Голубчик! — говорит Лиса. — Садись и ты ко мне на спину рядом с Петухом — и для тебя местечко найдётся.
Сел Голубь, едут. А тут им навстречу Селезень (утка-самец).
— Добрый день, люди божьи! Куда же вас Господь ведёт?
— В паломничество к святому месту.
— Возьмите и меня с собой.
— Конечно, сынок, — говорит Лиса. — Садись ко мне на спину, ещё и для тебя место найдётся.
Шли они, шли — пришли к широкой реке. Пришлось им там и ночь ночевать, и день отдохнуть, пока паром ждать. Тогда Лисичка и говорит:
— Слушайте, деточки мои! Впереди — вода глубокая, путь далёкий. Бог знает, дойдём ли до цели или живыми вернёмся. Надо вам, дети, исповедаться и покаяние принять. Когда у каждого совесть чиста — дорога уже не так страшна.
— Хорошо. Пойдём искать попа.
— А раз хорошо, — говорит Лисичка, — зачем вам поп? Ведь я черница, духовное лицо такое же, как и священник. Идите один за другим за мной вот в эту нору — я вас исповедую.
Нашла Лиса нору под камнем, влезла в неё, как в исповедальню, и зовёт Петуха:
— Ну что, Петушок, дитятко моё, иди ко мне поближе, признавайся — чем Бога прогневил?
— Да вроде ничем, Лисичка. Вроде ничего плохого не делал.
— Ах ты, грешник, грешник! — вскрикнула Лиса. — А разве не грех, что ты запеваешь ещё до рассвета и людям спать мешаешь? А разве не грех, что ты снова поёшь ещё до зари, путники думают, что уже утро, трогаются в путь и попадают в лапы разбойников? Это же тяжкие грехи, и за них может быть только одно покаяние — смерть!
И Лиса схватила Петуха, затащила в нору, загрызла насмерть и съела. Потом, облизавшись и взяв кроткий голосок, высунула голову из норы и позвала:
— А теперь ты, моё Голубятко! Подойди ближе — твоя очередь признаться во всех грехах.
— Какие ж у меня грехи, Лисичка-черничка?
— Ах, несчастный! — воскликнула Лиса. — Разве не грех, что ты по полю летаешь и свежее посеянное зерно клюёшь, пшеницу из колосьев тянешь? Это же страшный грех! Его только смертью и можно искупить как следует.
И прежде чем Голубь успел опомниться, Лиса уже схватила его за голову, загрызла и втащила в свою нору. А потом, высунув голову, зовёт Селезня:
— Иди и ты, несчастный, на исповедь!
— А чего мне исповедоваться? — отвечает Селезень. — Разве я чем Бога прогневил?
— Ах, сынок, сынок, не говори так! — благочестиво вздыхая, говорит Лиса. — Подойди ко мне поближе, я тебе скажу, какой у тебя грех на душе.
— Говори, я и отсюда услышу, — осторожно сказал Селезень.
— Страшный грех! Разве не ты у короля корону украл и себе на голову нацепил? Посмотри в зеркало — как у тебя голова блестит!
— Неправда, Лисичка. Не крал я королевской короны. Это ты сама украла её.
— Я?! — вскрикнула Лиса. — Как ты смеешь такое говорить?
— Потому что у меня есть свидетели, — говорит Селезень. — Подожди-ка здесь, я их сейчас приведу.
Лиса подумала, что Селезень приведёт уток, гусей или других своих сородичей, и начала ощипывать Голубя, доела его и ждёт в своей норе.
Тем временем Селезень шёл по дороге, навстречу ему — охотник. Уже тот прицелился, уже курок отвёл, чтобы застрелить Селезня, но тот закричал:
— Охотник, стой! Не стреляй! Пойдём со мной — я покажу тебе Лисичью нору и саму Лису выманю.
Собрался охотник, пошёл за Селезнем, спрятался в кустах и направил ружьё прямо на вход в нору. А Селезень подошёл ближе и кричит:
— Лисичка, Лисичка, выходи!
— А что там? — спрашивает Лиса изнутри.
— Это я, Селезень. Пришёл и свидетелей привёл.
— Веди их в дом.
— Нет, Лисичка, они не хотят в твой дом — им там тесно будет.
— Неужто их так много?
— Нет, Лисичка. Да что толковать — выйди, сама увидишь!
Едва Лиса высунула голову из норы, как — бах! — ружьё выстрелило, ударило Лисе словно огнём в глаза. Только и успела вскрикнуть на Селезня:
— А чтоб тебе короткий день да чёрный час — и тебе, и твоим свидетелям!
Это были её последние слова.