«Открывай, проклятый жид!
А не то получишь… открывай!
Ломайте дверь, пока не выйдет
Старый мерзавец!»
«Погодите!
Сейчас, минуточку!»
«Нагайкой
По свинячьему уху! Ты шутить,
Что ли, вздумал?»
«Я? С панами?
Упаси бог! Сейчас, позвольте встать,
Ясновельможные (тихо — свиньи)».
«Пане-полковник, ломай!»
Вскрыли двери… а нагайка
Рисует вдоль еврейской спины.
«Здравствуй, свинья, здравствуй, жид,
Здравствуй, чертов сын!»
И нагайкой, и нагайкой…
А жид согнул спину:
«Не шутите, мости-пане!»
«Добрый вечер в хату!
Ещё раз, мерзавец! ещё раз… хватит!
Простим, проклятый!
Добрый вечер! А где дочь?»
«Умерла, панове».
«Лжешь, Иуда! нагайками!»
Снова обрушились удары.
«Ой, паночки-голубчики,
Ей-богу, нету!»
«Врешь, мерзавец!»
«Если вру,
Пусть бог меня покарает!»
«Не бог, а мы. Сознавайся!»
«Зачем бы прятать мне её,
Кабы была жива? Пусть, боже,
Чтобы я был проклят!..»
«Ха-ха-ха-ха!.. Черт, панове,
Литанию поёт.
Перекрестись!»
«А как это?
Честно, не знаю».
«Вот так, смотри…»
Пан крестится,
А за ним и Иуда,
«Браво! браво! крестился.
Ну, за такое чудо
Могорич, мости-пане!
Слышишь, крещёный?
Могорич!»
«Сейчас, сейчас!»
Орут, как бешеные,
Орут паны, а графин
По столу гуляет.
«Jeszcze Polska nie zginęła!» —
Кто куда орёт.
«Давай, жид!»
Окрещённый
Из погреба в хату —
Шмыгает, наливает;
А конфедераты
Кричат: «Жид! меду!»
Жид не успевает.
«Где цимбалы? играй, псина!»
Аж корчма дрожит —
Краковяк отплясывают,
Вальс и мазурку.
А жид глядит украдкой:
«Шляхетская натура!»
«Ладно, хватит! теперь пой!»
«Не умею, ей-богу!»
«Не клянись, собачья шкура!»
«Что вам спеть? Небогу?»
«Была себе Гандзя,
Калека-небога,
Клялась,
Молилась,
Что болели ноги;
На барщину не ходила,
А за парнями
Тихонько,
Красивенько
Между бурьянами».
«Хватит! хватит! Это плохая:
Такое поют схизматики».
«Какую ж вам? Разве вот эту?
Погодите, вспомню…»
«Перед паном Хведором
Ходит жид ходуном,
И задом,
И передом
Перед паном Хведорком».
«Ладно, хватит! теперь плати!»
«Шутите, пане:
За что платить?»
«За то, что слушали.
Не морщься, поганый!
Не шутим. Давай деньги!»
«Где мне их взять?
Ни шеляга, я панской
Милостью богатый».
«Лжёшь, собака! признавайся!
Ну-ка, панове,
Нагайками!»
Засвистели,
Хлещут Лейбу снова.
Пороли, пороли,
Пока пух летел…
«Ей-богу, ни шеляга!
Ешьте моё тело!
Ни шеляга! караул! спасите!»
«Вот мы и спасаем».
«Погодите, я скажу!»
«Услышим, услышим,
Но не ври, потому что, хоть сдохни,
Ложь не поможет».
«Нет, в Вольшане…»
«Твои деньги?»
«Мои! упаси бог!
Нет, я говорю, что в Вольшане…
Вольшанские схизматики
По три семьи, по четыре
Живут в одной хате».
«Мы это знаем, потому что сами
Их так оттрепали».
«Да нет, не то… извините…
Чтоб бед не знали,
Чтоб вам деньги приснились…
Видите, в Вольшане
В костёле… у титаря…
А дочка — Оксана!
Упаси бог! как панночка!
Какая же красавица!
А червонцев! хоть и не его,
Так что? лишь бы деньги».
«Лишь бы деньги, всё равно!
Правду Лейба говорит;
А чтоб точно была правда,
Пусть путь покажет.
Одевайся!»
Поехали
Паны в Вольшану.
Один только под лавкой
Конфедерат пьяный
Не может встать, а курилка,
Пьяный и весёлый:
«My zyjemy, my zyjemy,
Polska nie zginęła».