Известная пословица гласит: «Если двое сказали тебе, что ты пьян, — ложись спать». Два благородных польских графа, Бадени и Пининский, очень досадно доказали мне, что я не принадлежу к политической арене. Итак, я положился на историю литературы, этнографию и другие подобные подушки и «слушаю шмелей», как говорится у нас.
К сожалению, и здесь до меня доходят весьма странные гудения. Среди пословиц, сказок и небылиц, которые приходится записывать с уст народа, встречаются иногда такие причудливые мотивы, что у человека голова идёт кругом, не зная, что с ними делать. До парижских Κρυητάδια* мне как-то далековато, так пусть хоть кое-что из них появится хотя бы на страницах вашей газеты. Вот первый кусочек. Он имеет заголовок: «Галицкая история от начала мира» и выглядит так:
В начале была водка.
Сначала она была хаотична. Каждый мог её курить, продавать или даже пить самолично.
Но затем в край пришло венгерское вино. И было оно дорогое. И разделил бог винопийцев от водкопийцев, и дал тем, первым, власть над вторыми. И случилось так, что те, вторые, могли лишь курить и пить водку — но курить для других, а пить за свои кровные деньги, — а те, первые, получали готовую водку и продавали её от своего имени, а сами напивались венгерским вином до скотоподобия.
Это был второй день и назывался он пропинацией.
То был долгий день. Тогда латинскую поговорку «Cujus regio, ejus religio»* перевели на галицкий лад: «Чья деревня — того и пропинация». Людей разделили на два сословия: одни, для которых пить водку было обязанностью, и тех называли хлопами, или быдлом; и вторые — те, кто в водке, выпитой хлопами, видели главный источник своего достатка; их называли шляхтичами, а иногда также героями свободы, спасителями отечества, мучениками национального дела, или вообще — «нацией».
Но вот в крае начало что-то шевелиться и ворочаться. «Национальные святыни» начали топтать ногами, старые колья вырывали, вековые священные столбы шатались. Защитники старины теряли позицию за позицией. Наконец они собрали все силы на последнем рубеже, а это была пропинация. Тогда её объявили святыней. К несчастью, те, кто окружал её ореолом святости, забыли, бедолаги, что святым можно сделать только покойника. Лишь слишком поздно они осознали свою ошибку и начали совещаться, что же делать с этой святыней шляхетской нации. В соответствии с прославленной национальной традицией постановили святыню продать.
Это был третий день и назывался он выкупом пропинации.
И вот поднялся один муж, великий в советах фарисейских, и сказал:
— Не будем, как две тысячи Иуд Искариотских. Не продаём наши национальные святыни за тридцать сребреников. Если уж приходится, так продадим их дороже. Потребуем не меньше двух раз по столько миллионов золотых!
Весь собравшийся совет с восторгом поддержал его:
— Браво! Браво! Меньше шестидесяти миллионов золотых не уступим ни за что*.
Тогда поднялся второй муж, ещё больший в советах фарисейских, и сказал:
— Не будем, как две тысячи Иуд Искариотских! Не продаём наши национальные святыни in natura!* Если уж приходится, продадим их in effigie*, в теории, так, чтобы формально они считались проданными, отчуждёнными и как бы похороненными, но на самом деле остались живыми и здоровыми, в наших руках, и служили нам ещё долгое время на радость и пользу.
Буря аплодисментов поднялась среди собравшихся. Когда утихла, раздался тоненький голосок с выражением озабоченности:
— Но как это сделать?
— Очень просто, — властно сказал второй оратор. — Продаём только голое, теоретическое право на курение и продажу водки. Самогонные заводы и корчмы остаются, как и прежде, нашей собственностью. А кто после этого осмелится составить нам конкуренцию — пусть попробует, если его кожа чешется.
— Браво! Браво! — закричал единодушно весь фарисейский совет.
Но вот поднялся третий муж, самый великий в советах нечестивых, и сказал:
— После того, что сказали мои уважаемые предшественники, что они предложили и с чем мы с радостью согласились, я чувствую — мы все чувствуем — себя чистыми от упрёков в иудинстве. Это чувство — возвышенное и приятное — позволяет нам держать голову высоко. Наслаждаемся этим чувством и смело смотрим в глаза всей Европе! Этого удовольствия нас никто не лишит. Но пора от удовольствия перейти к интересу. То, что мой уважаемый предшественник намекнул на возможность посторонней конкуренции в области пропинации, может у некоторых из нас вызвать некоторое опасение, а то и порядочный страх. Нет, так нельзя! Продавать наши святыни так, чтобы потом первый встречный мог до них прикасаться и с ними возиться — нет! Раз уж приходится их продать, так продадим их самим себе! Так, чтобы деньги мы получили, но при этом не только сохранили за собой всё реальное, но и право пользования удержали исключительно в своих руках. Вот такой выкуп в полной мере будет соответствовать нашим традициям, нашим освящённым интересам и нашему чувству справедливости.
Огромная буря аплодисментов поднялась в совете нечестивых. Оратора несли на руках по залу. Когда его снова поставили на ноги, вновь раздался тот же голосок с выражением озабоченности:
— Но как же это сделать?
— Очень просто! — властно произнёс третий оратор. — Мы продаём своё пропинационное право всему краю.
— Да, но... — осмелился вновь пискнуть наивно озабоченный оппозиционный голосок.
— Никаких «но»! Край покупает и платит, а управление кто принимает? Очевидно, представительство края. А представительство, единственное, наследственное, природное представительство края — кто это?
— Мы! Мы! — взревел в один голос весь совет нечестивых.
— Разумеется, — закончил третий оратор. — Пропинация в новой форме останется такой же, как была с давних времён, только теперь она будет не частной собственностью, а краевой. Мы получим деньги, сохраним самогонные заводы и корчмы, и, наконец, удержим в своих руках и администрацию этого нового краевого имущества. Мы сможем арендовать его между собой, не пускать туда никого из тех, кто нам не по душе, и, в конце концов, деньги, которые будут течь из арендных платежей...
Буря аплодисментов и возгласов закрыла, заглушила последние слова могущественного оратора. Все предложения были приняты и выполнены как можно точнее.
А на четвёртый день в Галиции всё ещё не рассвело.
_____________________
* Под заголовком "Κροπτάδια" в Париже, у книготорговца Вельтера, издаётся сборник скабрезных рассказов и преданий всех народов, в том числе уже опубликованы некоторые украинские.
* Чья власть, того и вера (лат.). — Ред.
* На самом деле было выторговано больше, свыше 66 миллионов.
* Натурой (лат.). — Ред.
* В изображении (лат.). — Ред.
=========================
Впервые напечатано на немецком языке в еженедельнике «Die Zeit», 13 апреля 1901 года, № 341, с. 17–18, под заголовком «Die galizische Schöpfungsgeschichte. Ein politische Märchen aus Galizien» («Из галицкой „Книги Бытия“. Политическая сказка из Галиции»). В том же году в переработанном автором виде напечатано на украинском языке в газете «Громадський голос», 9 мая, под заголовком «Галицька історія про сотворення світу». Под названием «Із галицької „Книги битія“» напечатано в кн.: Франко І. «Місія. Чума. Казки і сатири». Львів, 1906, с. 172–176.
Написано в 1901 году.
Между немецким и украинским текстами есть различия. Так, после слов: «две тысячи Иуд» в немецком тексте не было «Искариотских»; словам: «в совіті нечестивих» в немецком тексте соответствовало «in der Ratsversammlung», а предложению: «А репрезентація, одинока, дідична, природна репрезентація краю, хто?» — «Wer ist aber die Landesrepräsentation?» В предложении: «Розкошуймо тим чуттям і сміло глядімо в очі всій Європі» вторая половина присутствует только в украинском тексте.
Печатается по сборнику «Місія. Чума. Казки і сатири».