И состоянием гибким, и красотой

И станом гибким, и красою
Пренепорочно-молодою
Свои я старые глаза
Порой любую, освежаю.
Гляжу и, странно, будто знаю:
Как пред святыней, пред тобой
Стою с молитвой неземной.
И мне, старику, больно станет
От этой божьей красоты:
Куда пойдёшь с ней, юной ты?
Кто встанет рядом и предстанет
Святым хранителем твоим?
Кто защитит и кто укроет
От злого мира в час лихой?
Кто сердце чистое согреет
Огнём любви своей святой?
Ты сирота, нет никого,
Лишь справедливый Бог с тобою.
Молись же, сердце, помолюсь
И я с тобой. Уже пророчит
Мне что-то страшное воочью,
И я уж Богу не молюсь,
Уже и на тебя не гляну.
Мне снилось: матерью ты стала,
Не в бархате и не в палатах
Твоё голодное дитя…
И вянешь ты, а дни летят,
Несут всё доброе с собою,
И унесли уже мечту,
А ты осталась на земле
Совсем одна, и лишь с тобою
Добро единственное было —
Твоё дитя, пока росло,
Пока в колодочки входило.
Оперилось, и ушло,
Ты немощна, стара осталась.
Чужих людей, жестоких очень,
Ты просишь, руки простирая,
Стоишь у запертых дверей
С молитвой, Христа вспоминая.
Вот так тобою, молодою,
Я, сердце, старость веселил.
Порой смотрю я на тебя
И тихо Богу помолюсь.
Молись и ты, чтоб с неба свыше
На сердце юное твоё
Судьба и горе не сошли.
[Первая половина 1850]