Сказка
I
Как-то раз в самую глухую полночь шла деревней бабушка, вся в белом, с большой торбой за плечами. Идёт и спотыкается, палочкой перед собой дорогу нащупывает, совсем как слепая. И тут навстречу ей чапает другая бабушка — чёрная-чёрная, как уголь, вся в лохмотьях, оборванная, обтрёпанная и тоже с торбой за плечами.
— Помогайби, Долюшка! — сказала чёрная бабушка.
— Здорова будь, Бедушка! — ответила Доля.
— А куда это ты плетёшься, голубушка? — спрашивает Беда.
— Да вот иду к Иванихе, знаешь, тут на Заринке. Как раз сегодня бог должен ей мальчика дать. Так я хочу ему кое-что подарить.
— Так возьми и меня с собой! Я зрячая, даже в темноте вижу, я тебя провожу. А то ты сама, слепая, разобьёшься где о забор или в ров упадёшь.
— Ну, хорошо, сестрица, веди. Ему и так, наверное, без тебя в жизни не обойтись.
— Ясное дело! — подхватила Беда. — Нет и не было того, кто бы в жизни от моих рук ушёл. Разве что сразу умрёт после рождения.
— Э, Иванихиному мальчику это не суждено, — говорит Доля. — У неё, бедной вдовы, шестеро маленьких детей, а этот будет седьмой. Уже после смерти отца родится — значит, должен жить.
— Го-го-го, Долюшка, — расхохоталась Беда, — ты что-то так говоришь, будто в моей норе на терновой подушке три ночи проспала.
— Так или не так, — ответила Доля. — Я знаю, что говорю. Но стой! Мы, наверное, уже у дома.
— Так и есть, — сказала Беда. — В окнах светится, в печи горит, ребёнок пищит.
— Пойдём в дом! — сказала Доля, и обе бабушки сразу оказались в хате, не открывая дверей.
— Помогайби, Иваниха! — сказала Доля.
А Иваниха, только что родив мальчика, даже без помощи бабки, хлопотала у печи, грея купель для ребёнка. Была это крепкая, здоровая женщина.
— Бог вас принес, гости дорогие! — сказала Иваниха. — Садитесь!
— Нет, голубушка, ты сама ложись, а мы тут за тебя управимся. Не бойся, мы знаем, что кому бог судил, того и зла никакого не сделаем.
Иваниха легла на постель. Беда села у неё в головах и гнала сон с её век, так же, как летом заботливая мать отмахивает мух от глаз ребёнка. А Доля тем временем хлопотала у печи, приготовила купель для младенца, вынула из своей торбы пару пелёночек и взяла ребёнка от матери, чтобы искупать.
— Постой, постой, Долюшка, — спохватилась Беда. — Ведь и я должна что-то своему крестничку в купель положить!
И пошарив долго в своём мешке, вытащила оттуда завёрнутый в десять тряпиц «дурной» крейцер, да ещё и продырявленный, осмотрела его, обнюхала и бросила в купель.
— И за то спасибо! — сказала Доля, трижды дохнула на воду и положила в неё ребёнка.
— Что же бы я ему дала? — начала размышлять Доля, купая младенца.
— Обещай ему красивую жену! — подхватила Беда.
— Э, красивая жена — большой хлопот, — ответила Доля.
— Ну, тогда дай ему много денег! — говорит Беда.
— Много денег — всё равно что на быстром коне ехать: можно голову сломать, — задумчиво ответила Доля.
— Ну, тогда сделай его большим господином, — сказала Беда.
— В таком случае нужно бы ему сердце заморозить, — ответила Доля.
— Э, тебе ведь не угодишь! — говорит Беда. — Ну, тогда не давай ему ничего больше, только одно большое и горячее сердце!